а неплохой баннер вышел бы для какого-нибудь сообщества, скажем, любителй джинсов

читать дальше
А. Вертинский.
История с собакой

...Три события потрясли Париж. О них, захлебываясь, писали газеты, не щадя красок, фантазии и темперамента. Первым был "Полет Икара", как его окрестили парижане. Однажды утром поезд президента республики подходил к дебаркадеру какой-то небольшой станции. Президент стоял у окна, высунувшись из него до пояса. По-видимому, машинист паровоза неудачно затормозил состав, и... президент вылетел на платформу как был - в полном "дезабилье", т. е. в одних подштанниках, - прямо на руки ожидавших его приезда депутатов. Три недели все куплетисты Монмартра и Монпарнаса воспевали этот изумительный полет главы правительства.

Поэт Дон Аминадо, отдавая дань этой божественно легкомысленной расе, патетически восклицал:

Где еще в подлунном мире
Из вагонного окошка
Вылетают президенты
В полосатых пижама?..

Событие сие надолго оттеснило на второй план политические события того времени.

Вторым сенсационным событием было возвращение знаменитой парижской "ведетты" Мистангет, ездившей на гастроли в Америку. Уехав туда на три года, она вернулась через три месяца. По-видимому, ее там "не поняли". Кстати, в это время ей шел 75-й год, что, впрочем, не мешало ей блистать на сцене. В Париже женщина не имеет возраста и до сорока лет вообще считается "подростком". Молодых женщин парижане не любят.
Парижане - прирожденные конферансье. Стоя на углу бульвара Распай, я однажды слышал следующий разговор двух уличных продавцов, из которых один продавал подтяжки, а другой - пятновыводчик. Каждый из них расхваливал свой товар, ловко пересыпая свою речь злободневными остротами на политические и иные темы.

- Ты слышал, Жан, - кричал один из них другому, - американцы с нас требуют военные долги? А? Что ты на это скажешь?

- Хороши союзнички! - не переставая освежать пятновыводчиком чью-то грязную фуражку, отвечал Жан. - Чего они от нас хотят в конце концов, эти янки? Мы же им послали Мистангет! - возмущался он.

- Да, но ведь они ее нам вернули! - добросовестно пояснял первый.

- Ну и что же из этого? Мы ведь их об этом не просили, - спокойно парировал Жан.

Толпа грохотала, французы любят шутку. Товар распродавался легко.

А третьим событием была "История бедного Фифиса". Это уже- мировая сенсация. Дело в том, что одному профессору медицины - крупному французскому ученому, проводившему опыты над животными, - понадобилось испробовать свою вновь изобретенную сыворотку на собаке. Поймав где-то на улице приблудившегося фокстерьера, "рассеянный" профессор привел его в свою лабораторию и сделал ему прививку. До сих пор все шло благополучно, однако безутешная владелица пропавшего фокстерьера вскоре разнюхала эту историю и подала на профессора в суд. Парижане заволновались. Эдак каждой собаке может грозить подобная опасность! Сердобольные хозяйки всех этих "жужу" и "бижу" проливали горючие слезы над судьбой фокстерьера, прижимая к сердцу своих любимцев.

- "Повр фифис" - бедный Фифис! - рыдая, восклицали они. Поймав профессора где-то на улице, они забросали его камнями. В письмах откровенно угрожали его жизни, консьержки, лавочницы, молочницы и домашние хозяйки требовали для него суда Линча.

За профессора вступилась пресса. Ведь это же на пользу человечества! Газеты раздували мировой пожар. Печатались статьи знаменитых собаковедов, собаководов и собакопромышленников. Лучшие умы Франции в течение целого месяца были заняты этим вопросом. Газеты давали интервью с самыми неожиданными лицами, вплоть до владельцев колбасных фабрик. Опрос был всенародный, как плебисцит. В кино показывались картины, воспроизводившие опыты над собаками, причем посетители делились на два лагеря - "за" и "против". Показы этих картин обычно заканчивались драками.

Парижане были возмущены до предела. Собирались огромные средства для Общества защиты животных. Какой-то старый маркиз пожертвовал собакам свое огромное поместье с особняком в 46 комнат.

Если бы половина этих слез, пролитых над судьбой Фифиса, была пролита над судьбой "ля гелль кассе", если бы четверть этих "собачьих" денег была отдана в распоряжение тех несчастных, бедные инвалиды войны, проливавшие свою кровь за отчизну, были бы до самой своей смерти обеспечены материально.

Но... таков Париж. И в день взятия Бастилии - 14-го июля, - когда народ танцует на всех площадях и по Шан Зализе утром двигается обычная в этот день демонстрация, ее и на этот раз торжественно открывали везомые в колясочках и ведомые под руки слепые, изуродованные инвалиды "ля гелль кассе".

Эту историю с Фифисом я рассказал специально для того чтобы дать понять моему читателю ту особую "прособачью" атмосферу, которая царила в Париже в те дни, когда со мной случилось это весьма незначительное происшествие. Впрочем, все по порядку.

Я в это время жил в Пасси. Рядом со мной, буквально за моим домом, начинался знаменитый Булонский лес - краса и гордость парижан. Бесконечные пространства хвойного и лиственного леса в самом центре города, где можно укрыться от летнего зноя в тени деревьев, гулять, кататься верхом или в собственной машине, десятки и сотни километров асфальтированных прекрасных дорог, рестораны, дансинги, старинные замки французской аристократии, обедневшей и вымирающей (почти все уже давно проданное американцам),- словом, все удовольствия мира, вплоть до "фавнов", блуждающих в чаще леса и пугающих непристойными жестами замечтавшихся гувернанток и бонн!

У меня была собака. Это была белая красавица - боксер с единственным пятном в виде коричневого "монокля" вокруг правого глаза. Звали ее Долли. У нее был, в общем, спокойный характер, и, когда мы с ней приходили в кафе и садились за столик прямо на улице, она непринужденно вскакивала на стул и сидела, окидывая публику полным достоинства взглядом. Когда к нам подходил гарсон, чтобы принять заказ, я неизменно сперва обращался к ней, как к даме:

- Что вы хотите, Долли? - спрашивал я.

- Гав! - коротко и выразительно отвечала она.

На собачьем языке это означало "бриош", то есть сдобную булочку. Я заказывал, гарсон подавал. Долли скромно съедала свой бриош и продолжала спокойно сидеть, разглядывая соседей. Ее уже хорошо знали в Пасси. У нее были кой-какие недостатки. Она не выносила кошек, крыс, мотоциклистов и верховых лошадей. Во всем остальном она была "настоящая леди". В Париже собак надо держать на "лэсс", то есть на ошейнике и ремне или цепочке, и ни в коем случае нельзя отпускать их от своей ноги. А ведь собаки как дети, им тоже хочется побегать по душистой траве, покувыркаться, погоняться за птицами или - не дай Бог! - за лебедями в прудах, где дремлют в воде жирные ручные карпы. Вот тут-то и начинаются трудности. Булонский лес кишит ажанами - строгими полицейскими в синих кепи и пелеринах, которым совершенно нечего делать среди свободолюбивых парижан и которые всю свою служебную энергию, направляют на борьбу с собаками, осмелившимися дать волю своей звериной жизнерадостности.

Каждое утро я брал Долли на лэсс и мы шли гулять в Булонский лес. Там, выбрав местечко поглуше, где совсем не видно ажанов, я спускал ее с привязи, и она устраивала такие собачьи бега со случайными подругами, что у меня захватывало дух от восхищения. Когда вдалеке показывался ажан, я свистел ей, и в одну секунду она уже сидела рядом со мной, привязанная на лэсс, и с нескрываемым презрением разглядывала приближающегося ажана. Ажан окидывал ее подозрительным взглядом и проходил дальше: придраться ему было не к чему. Тем не менее он все прекрасно понимал и собаку мою держал, так сказать, "на учете" в своей профессиональной памяти.

Однажды я сидел на скамейке в самом уединенном уголке Булонского леса и читал газету. Вокруг меня на дорожках и полянках резвились десятки собак разных пород и мастей, спущенные с лэсс своими сердобольными хозяевами, которые также читали газеты, курили или рассуждали о трагической судьбе "бедного Фифиса". Ко мне подошел ажан.

- Мсье,- корректно сказал он, приложив руку к козырьку, - я попросил бы вас взять вашу собаку на лэсс!

Я отрицательно покачал головой.

- Это невозможно, мсье! - отвечал я.

Владельцы "фифисов" заволновались и стали спешно собирать своих питомцев. Образовалась кучка людей, из нее слышались негодующие замечания:

- Какой осел придумал эти правила! Бедные животные не могут даже побегать полчаса!

Подошел еще один ажан.

- Ваш префект Кьяпп, г-н лейтенант, - старый корсиканский осел! Его самого надо посадить на цепь, чтобы он поменьше самовольничал у нас в Париже! - злобно ворчал какой-то старичок с ленточкой Почетного легиона в петлице. - Это ему не Корсика...

Лейтенант был глух и нем. Он был олицетворением закона. Во Франции можно ругать правительство сколько угодно, это никому не возбраняется, и поэтому до ушей лейтенанта подобные речи просто не доходили.

- Я еще раз прошу вас, мсье, взять вашу собаку на лэсс, иначе мне придется принять другие меры! - настойчиво и строго повторил он.

- Увы, я не могу этого сделать, - отвечал я.

Лейтенант засвистел. Подошли еще трое ажанов.

- Этот мсье не желает взять свою собаку на лэсс, - заявил он пришедшим. Ажаны строго переглянулись и потребовали, чтобы я следовал за ними в префектуру.

Мрачно скрестив руки на груди, я твердо заявил:

- Никуда не пойду! - и демонстративно уткнулся в газету.

Образовалась уже довольно большая толпа, из которой, как из грозовой тучи, временами сверкали молнии гнева и сочувствия мне.

- Я вас заставлю повиноваться французским законам! - вскипел лейтенант. Один из ажанов подошел к телеграфному столбу, открыл ключом ящичек полицейского телефона и позвонил куда-то. Через пять минут передо мной стояла каретка полиции с решетками на окнах. Дело принимало дурной оборот. Толпа уже свистела и улюлюкала.

- Мор, сюр ля ваш! - Смерть коровам! - неслись из нее бешеные возгласы.

Ажаны были неумолимы. Сомкнутым строем они двинулись ко мне, чтобы, связав меня в случае сопротивления, засунуть в каретку и, доставив в префектуру, закатить штраф в пятьсот франков, а попутно намять мне бока - для порядка.

Я понял, что сопротивление бесполезно. Тогда я встал со скамьи, подошел к старшему из них и спокойно спросил:

- Что вам от меня угодно, мсье?

- Нам угодно, чтобы вы немедленно взяли на лэсс вашу собаку, которая гоняется в данную минуту за породистыми утками на показательном пруду.

Я пристально взглянул ему в глаза и с невозмутимостью англичанина еще раз твердо произнес:

- Я не стану этого делать!

- Почему? - в бешенстве крикнул ажан.

- Потому, что это... не моя собака!

В это утро Долли со мной действительно не было.

Толпа завыла от восторга. Меня обнимали, целовали, жали мне руки и хохотали, как сумасшедшие, пытаясь даже качать меня. Они улюлюкали вслед уходящим сконфуженным ажанам. И были в восторге, французы умеют ценить шутку.



читать дальшеНо самым потрясающим рассказом Вертинского я считаю "Мсье Дайблер", к сожалению, его в сети я не нашел

Сейчас читаю его письма. Одно производит невероятное впечатление. Это письмо жене из Киева (1945 г.) после возвращения из эмиграции. Конечно, только прочитав мемуары и проникнувшись, осознаешь всю глубину чувств Александра Николаевича, отраженных в этом письме. Двадцать с лишним лет разлуки с Родиной. И вот... встреча...

получил ответ из службы поддержки квипа, теперь он работает, ура! - конец спаму!

а это небольшой подарок всем (думаю, понравится даже тем, кто не любит День Влюбленных)

www.mult.ru/projects/mas/mults/mult_27.html

запись создана: 14.02.2008 в 00:00

был сегодня на приеме у психа, едва не расплакался с разговорами-то... сидел, пыхтел, не мог минут пять и слова сказать, такой ком в горле встал... наверно, надо было поплакать, если уж так подступило... у психа ведь можно... в итоге выписал мне антидепрессанты, велел прийти через пару недель, рассказать, как дела...

***
<acid cherry>: ямайские учёные доказали, что ничего нет...

***
tsar-lobzik: Любопытное занятие у пожарников: они выезжают, чтобы отмочить там, где кто-то отжег...

Только не это! Этого добра у меня уже больше, чем достаточно!!! Неееет!

Это тебе скоро подарят...

Ваше имя Тебе подарят

все гадания на aeterna.ru

может, лучше это? хотя... цвет как-то так...

Это тебе скоро подарят...

Ваше имя Тебе подарят

все гадания на aeterna.ru

о! вот! вот то, что мне нужно! моя прелесть!

Это тебе скоро подарят...

Ваше имя Тебе подарят

все гадания на aeterna.ru

Канал "Культура".
Время 23-00

В ролях: Джастин Теру, Кэти Кертин, Лейла Робинс, Одри Тату
Режиссер: Эймос Коллек
Производство: Франция. 2003.



Француженка Валери приезжает в Нью-Йорк, чтобы стать знаменитой актрисой. Она поступает в актерскую школу, а в свободное время подрабатывает, где только можно. Однажды Валери знакомится с преуспевающим американским сценаристом Джеком, который переживает творческий кризис. Тот делает ее героиней своего нового сценария… Показ фильма предваряет рассказ о творчестве французской актрисы Одри Тоту. Включено интервью актрисы и кадры фильмов с ее участием.

кадры из фильма www.film.ru/afisha/movie_stills.asp?code=NWGBUP