Богу угод­но, чтобы люди не были рав­ны во всём внеш­нем: в бо­гат­стве, силе, чи­нах, об­ра­зо­ван­но­сти, по­ло­же­нии и т. п., и Он не ве­лит ни­как в этом со­рев­но­вать­ся. Не са­дись на пер­вое ме­сто (Лк. 14, 8), — за­по­ве­дал Гос­подь наш Иисус Хри­стос. Богу угод­но, чтобы люди со­рев­но­ва­лись в пре­умно­же­нии внут­рен­них благ: веры, доб­ро­ты, ми­ло­сер­дия, люб­ви, кро­то­сти и бла­го­сти, сми­ре­ния и по­слу­ша­ния. Бог дал и внеш­ние, и внут­рен­ние бла­га. Но внеш­ние бла­га че­ло­ве­ка Он счи­та­ет бо­лее де­шё­вы­ми и незна­чи­тель­ны­ми, чем бла­га внут­рен­ние. Внеш­ние бла­га Он предо­став­ля­ет в рас­по­ря­же­ние не толь­ко лю­дям, но и жи­вот­ным. Но бо­га­тую со­кро­вищ­ни­цу внут­рен­них, ду­хов­ных благ Он рас­кры­ва­ет толь­ко для душ че­ло­ве­че­ских. Бог дал че­ло­ве­ку нечто боль­шее, чем жи­вот­ным, по­то­му Он и тре­бу­ет от лю­дей боль­ше, чем от жи­вот­ных. Это «боль­шее» со­став­ля­ют ду­хов­ные дары.

Внеш­ние бла­га Бог дал че­ло­ве­ку, чтобы они слу­жи­ли внут­рен­ним. Ибо всё внеш­нее слу­жит внут­рен­не­му че­ло­ве­ку в ка­че­стве сред­ства. Всё вре­мен­ное пред­опре­де­ле­но для служ­бы веч­но­му, и всё смерт­ное пред­опре­де­ле­но для служ­бы бес­смерт­но­му. Чело­век, иду­щий про­ти­во­по­лож­ным пу­тём и тра­тя­щий свои ду­хов­ные дары ис­клю­чи­тель­но для при­об­ре­те­ния внеш­них, вре­мен­ных благ, бо­гат­ства, вла­сти, чина, мир­ской сла­вы, по­до­бен сыну, ко­то­рый по­лу­чил в на­след­ство от отца мно­го зо­ло­та и рас­тран­жи­рил его, по­ку­пая пе­пел.

Для лю­дей, ощу­тив­ших в душе сво­ей вло­жен­ные в неё дары Божии, всё внеш­нее ста­но­вит­ся незна­чи­тель­ным: как на­чаль­ная шко­ла для того, кто по­сту­пил в выс­шую шко­лу.

За одни лишь внеш­ние бла­га бо­рют­ся невеж­ды, а не муд­ре­цы. Муд­ре­цы ве­дут борь­бу бо­лее тя­жё­лую и бо­лее цен­ную — борь­бу за пре­умно­же­ние внут­рен­них благ.

За внеш­нее ра­вен­ство бо­рют­ся те, кто не уме­ет или не сме­ет за­гля­нуть в себя и при­нять­ся за ра­бо­ту на внут­рен­ней, глав­ной ниве сво­е­го че­ло­ве­че­ско­го бы­тия.

Бог не смот­рит на то, кем че­ло­век ра­бо­та­ет в мире сем, что у него есть, как он одет, на­корм­лен, об­ра­зо­ван, ува­жа­ют ли его люди — Бог смот­рит на серд­це че­ло­ве­ка. Дру­ги­ми сло­ва­ми: Бог смот­рит не на внеш­нее со­сто­я­ние и по­ло­же­ние че­ло­ве­ка, но на его внут­рен­нее раз­ви­тие, воз­рас­та­ние и обо­га­ще­ние ду­хом и ис­ти­ной. Об этом го­во­рит се­го­дняш­нее еван­гель­ское чте­ние. Прит­ча о та­лан­тах, или о ду­хов­ных да­рах, ко­то­рые Бог вла­га­ет в душу каж­до­го че­ло­ве­ка, по­ка­зы­ва­ет огром­ное внут­рен­нее нера­вен­ство лю­дей по са­мой при­ро­де их. Но она по­ка­зы­ва­ет и го­раз­до боль­шее. Сво­им ор­ли­ным взо­ром прит­ча сия охва­ты­ва­ет всю ис­то­рию души че­ло­ве­че­ской, с на­ча­ла до кон­ца. Тот, кто одну-един­ствен­ную эту прит­чу Спа­си­те­ля пол­но­стью ура­зу­мел бы и со­дер­жа­щий­ся в ней на­каз жиз­нью сво­ею ис­пол­нил бы, тот стя­жал бы веч­ное спа­се­ние в Цар­стве Божи­ем.

Ибо Он по­сту­пит, как че­ло­век, ко­то­рый, от­прав­ля­ясь в чу­жую стра­ну, при­звал ра­бов сво­их и по­ру­чил им име­ние своё: и од­но­му дал он пять та­лан­тов, дру­го­му два, ино­му один, каж­до­му по его силе; и тот­час от­пра­вил­ся (Мф. 22, 15). Под че­ло­ве­ком долж­но по­ни­мать Все­выш­не­го Бога, Пода­те­ля всех да­ров бла­гих. Под ра­ба­ми под­ра­зу­ме­ва­ют­ся ан­ге­лы и люди. Путе­ше­ствие в чу­жую стра­ну озна­ча­ет дол­го­тер­пе­ние Божие. Талан­ты суть ду­хов­ные дары, ко­то­ры­ми Бог на­де­ля­ет Свои ра­зум­ные со­зда­ния. Вели­чие всех да­ров сих по­ка­за­но чрез то, что они умыш­лен­но на­зва­ны та­лан­та­ми. Ибо один та­лант был круп­ной мо­не­той, сто­и­мость ко­то­рой рав­ня­лась пяти сот­ням зо­ло­тых чер­вон­цев. Как было ска­за­но, Гос­подь умыш­лен­но на­звал дары Божии та­лан­та­ми, чтобы по­ка­зать ве­ли­чие этих да­ров; чтобы по­ка­зать, как щед­ро Пре­б­ла­гий Тво­рец ода­рил Свои тво­ре­ния. Так ве­ли­ки дары сии, что и при­няв­ший один та­лант при­нял вполне до­ста­точ­но. Под че­ло­ве­ком под­ра­зу­ме­ва­ет­ся и Сам Гос­подь наш Иисус Хри­стос, что вид­но из слов еван­ге­ли­ста Луки: неко­то­рый че­ло­век вы­со­ко­го рода. Этот Чело­век вы­со­ко­го рода есть Сам Гос­подь наш Иисус Хри­стос, Еди­но­род­ный Сын Божий, Сын Все­выш­не­го. И ещё сие ясно вид­но из по­сле­ду­ю­щих слов того же еван­ге­ли­ста: от­прав­лял­ся в даль­нюю стра­ну, чтобы по­лу­чить себе цар­ство и воз­вра­тить­ся (Лк. 19, 12). После Сво­е­го воз­не­се­ния Гос­подь наш Иисус Хри­стос от­пра­вил­ся на небе­са, чтобы по­лу­чить Себе Цар­ство, дав миру обе­то­ва­ние ещё раз прий­ти на зем­лю — как Судия. Раз под че­ло­ве­ком по­ни­ма­ет­ся Гос­подь наш Иисус Хри­стос, зна­чит, под ра­ба­ми Его — апо­сто­лы, ар­хи­ереи, иереи и все вер­ные. На вся­ко­го из них из­лил Дух Свя­той мно­гие дары — бла­гие, од­на­ко раз­лич­ные и нерав­ные, чтобы ве­ру­ю­щие, до­пол­няя друг дру­га, та­ким об­ра­зом все вме­сте мо­раль­но со­вер­шен­ство­ва­лись и ду­хов­но воз­рас­та­ли. Дары раз­лич­ны, но Дух один и тот же; и слу­же­ния раз­лич­ны, а Гос­подь один и тот же; и дей­ствия раз­лич­ны, а Бог один и тот же, про­из­во­дя­щий всё во всех. Но каж­до­му да­ёт­ся про­яв­ле­ние Духа на поль­зу… Всё же сие про­из­во­дит один и тот же Дух, раз­де­ляя каж­до­му осо­бо, как Ему угод­но (1 Кор. 12, 4—7, 11). В та­ин­стве кре­ще­ния все вер­ные по­лу­ча­ют оби­лие этих да­ров, а в про­чих цер­ков­ных та­ин­ствах Бог дары сии укреп­ля­ет и умно­жа­ет. Под пя­тью та­лан­та­ми неко­то­рые ис­тол­ко­ва­те­ли по­ни­ма­ют пять чувств че­ло­ве­ка, под дву­мя — душу и тело, а под од­ним — един­ство че­ло­ве­че­ской при­ро­ды. Пять те­лес­ных чувств даны че­ло­ве­ку, дабы они слу­жи­ли духу и спа­се­нию. Телом и ду­шою че­ло­век дол­жен со тща­ни­ем ра­бо­тать Богу, обо­га­щать­ся по­зна­ни­ем Бога и доб­ры­ми де­ла­ми. И все­го себя че­ло­век дол­жен по­свя­тить слу­же­нию Богу. В дет­стве че­ло­век жи­вёт пя­тью чув­ства­ми, пол­ной чув­ствен­ной жиз­нью. В бо­лее зре­лом воз­расте он ощу­ща­ет в себе двой­ствен­ность и борь­бу меж­ду пло­тью и ду­хом. А в зре­лом ду­хов­ном воз­расте че­ло­век осо­зна­ёт себя как еди­ный дух, по­беж­дая внут­рен­нее раз­де­ле­ние на пять и на два. Но имен­но в этом зре­лом воз­расте, ко­гда че­ло­век счи­та­ет себя по­бе­ди­те­лем, ему гро­зит ве­ли­чай­шая опас­ность непо­слу­ша­ния Богу. Достиг­нув ве­ли­чай­ших вы­сот, он па­да­ет то­гда в глу­бо­чай­шую про­пасть и за­ка­пы­ва­ет свой та­лант.

Каж­до­му Бог даёт дары по его силе, то есть в со­от­вет­ствии с тем, сколь­ко че­ло­век мо­жет по­не­сти и ис­поль­зо­вать. Без­услов­но, Бог на­де­ля­ет лю­дей да­ра­ми и по пла­ну свя­то­го до­мо­стро­и­тель­ства. Так стро­я­щие дом име­ют не оди­на­ко­вые спо­соб­но­сти и вы­пол­ня­ют не одну и ту же ра­бо­ту: у них раз­ные спо­соб­но­сти и раз­лич­ные за­да­ния, и каж­дый из них тру­дит­ся по сво­ей силе!

И тот­час от­пра­вил­ся. Сло­ва сии озна­ча­ют быст­ро­ту тво­ре­ния Божия. И ко­гда Тво­рец со­зда­вал мир, со­здал Он его быст­ро. И ко­гда Гос­подь наш Иисус Хри­стос при­шёл на зем­лю ради но­во­го тво­ре­ния, ради об­нов­ле­ния мира, он быст­ро свер­шил Своё дело: при­звав ра­бов, раз­дал им дары и тот­час от­пра­вил­ся.

Так что же сде­ла­ли рабы с по­лу­чен­ны­ми та­лан­та­ми?

Полу­чив­ший пять та­лан­тов по­шёл, упо­тре­бил их в дело и при­об­рёл дру­гие пять та­лан­тов; точ­но так же и по­лу­чив­ший два та­лан­та при­об­рёл дру­гие два; по­лу­чив­ший же один та­лант по­шёл и за­ко­пал его в зем­лю и скрыл се­реб­ро гос­по­ди­на сво­е­го (Мф. 25, 16—18). Вся тру­до­вая де­я­тель­ность и вся тор­гов­ля, су­ще­ству­ю­щие у лю­дей, яв­ля­ют­ся изо­бра­же­ни­ем того, что про­ис­хо­дит — или что долж­но про­ис­хо­дить — в ду­шах че­ло­ве­че­ских. От вся­ко­го, уна­сле­до­вав­ше­го ка­кую-либо соб­ствен­ность, люди ожи­да­ют, что он сию соб­ствен­ность уве­ли­чит. От вся­ко­го, при­об­рет­ше­го ниву, ждут, что он сию ниву бу­дет об­ра­ба­ты­вать. От вся­ко­го, обу­чив­ше­го­ся ка­ко­му-либо ре­ме­с­лу, ожи­да­ют, что он станет за­ни­мать­ся этим ре­меслом как для сво­ей поль­зы, так и для поль­зы со­се­дей. От вся­ко­го, зна­ю­ще­го ка­кое-либо ру­ко­де­лие, ждут, что он своё зна­ние по­ка­жет. От вся­ко­го, вло­жив­ше­го день­ги в тор­гов­лю, ждут, что он сии день­ги умно­жит. Люди пе­ре­дви­га­ют­ся, ра­бо­та­ют, со­вер­шен­ству­ют вещи, со­би­ра­ют, ме­ня­ют, про­да­ют и по­ку­па­ют. Каж­дый ста­ра­ет­ся до­быть нуж­ное для те­лес­ной жиз­ни, каж­дый ста­ра­ет­ся улуч­шить своё здо­ро­вье, удо­вле­тво­рить свои еже­днев­ные по­треб­но­сти и обес­пе­чить своё те­лес­ное су­ще­ство­ва­ние на как мож­но бо­лее дол­гий срок. И всё это есть лишь об­раз того, что че­ло­век дол­жен де­лать для сво­ей души. Ибо душа — глав­ное. Все наши внеш­ние по­треб­но­сти яв­ля­ют­ся об­ра­за­ми на­ших ду­хов­ных по­треб­но­стей, на­по­ми­на­ни­я­ми и уро­ка­ми того, что нам надо по­тру­дить­ся и для на­шей души, ал­чу­щей и жаж­ду­щей, на­гой и боль­ной, нечи­стой и жал­кой. Пото­му каж­дый из нас, по­лу­чив­ший от Бога пять ли, две ли, одну ли меру веры, муд­ро­сти, че­ло­ве­ко­лю­бия, стра­ха Божия, кро­то­сти, по­слу­ша­ния Богу или тос­ки по ду­шев­ной чи­сто­те и силе, обя­зан тру­дить­ся, чтоб хотя бы удво­ить сию меру, как по­сту­пи­ли пер­вый и вто­рой раб и как обыч­но по­сту­па­ют люди, за­ни­ма­ю­щи­е­ся тор­гов­лей и ре­мёс­ла­ми. Не пре­умно­жив­ший дан­но­го ему та­лан­та — ка­ким бы этот та­лант ни был — бу­дет сруб­лен, как де­ре­во, не при­но­ся­щее доб­ро­го пло­да, и бро­шен в огонь. То, что вся­кий хо­зя­ин де­ла­ет с бес­плод­ной смо­ков­ни­цей, ко­то­рую он на­прас­но ока­пы­вал, при­ви­вал и ого­ра­жи­вал, но ко­то­рая всё-таки не при­нес­ла ему ни­ка­ко­го пло­да, — то же со­тво­рит и Вер­хов­ный Домо­вла­ды­ка все­лен­ско­го сада, где люди яв­ля­ют­ся са­мы­ми дра­го­цен­ны­ми Его де­ре­вья­ми. Посмот­ри­те сами, ка­кое недо­уме­ние и пре­зре­ние вы­зы­ва­ет у лю­дей тот, кто, уна­сле­до­вав от сво­е­го отца име­ние, ни­че­го не де­ла­ет, а про­жи­га­ет на­след­ство на те­лес­ные по­треб­но­сти и на­сла­жде­ния! Даже са­мый по­след­ний ни­щий не столь пре­зи­ра­ем людь­ми, сколь по­доб­ный эго­и­стич­ный ле­ни­вец. Такой че­ло­век есть под­лин­ный об­раз ду­хов­но­го ле­нив­ца, ко­то­рый, по­лу­чив от Бога один та­лант веры, муд­ро­сти, крас­но­ре­чия или ка­кой-ни­будь иной доб­ро­де­те­ли, за­ка­пы­ва­ет его, не ис­поль­зуя, в грязь сво­е­го тела, не умно­жа­ет его тру­да­ми, из гор­до­сти и се­бя­лю­бия ни­ко­му не при­но­сит поль­зы.

По дол­гом вре­ме­ни, при­хо­дит гос­по­дин ра­бов тех и тре­бу­ет у них от­чё­та (Мф. 25, 19). Бог не уда­ля­ет­ся от лю­дей ни на еди­ный миг, тем паче на дол­гое вре­мя. Его по­мощь лю­дям изо дня в день те­чёт пол­но­вод­ной ре­кою, но Его Суд, Его тре­бо­ва­ние от­чё­та у лю­дей про­ис­хо­дит по дол­гом вре­ме­ни. Ско­рый Помощ­ник вся­ко­му, взы­ва­ю­ще­му к Нему о по­мо­щи, Бог мед­лит воз­дать оскорб­ля­ю­щим Его и бес­пут­но рас­то­ча­ю­щим Его дары. Здесь речь идёт о по­след­нем, Страш­ном Суде, ко­гда при­дёт час и все ра­бот­ни­ки бу­дут при­зва­ны, чтобы при­нять пла­ту свою.

И, по­дой­дя, по­лу­чив­ший пять та­лан­тов при­нёс дру­гие пять та­лан­тов и го­во­рит: гос­по­дин! пять та­лан­тов ты дал мне; вот, дру­гие пять та­лан­тов я при­об­рёл на них. Гос­по­дин его ска­зал ему: хо­ро­шо, доб­рый и вер­ный раб! в ма­лом ты был ве­рен, над мно­гим тебя по­став­лю; вой­ди в ра­дость гос­по­ди­на тво­е­го. Подо­шёл так­же и по­лу­чив­ший два та­лан­та и ска­зал: гос­по­дин! два та­лан­та ты дал мне; вот, дру­гие два та­лан­та я при­об­рёл на них. Гос­по­дин его ска­зал ему: хо­ро­шо, доб­рый и вер­ный раб! в ма­лом ты был ве­рен, над мно­гим тебя по­став­лю; вой­ди в ра­дость гос­по­ди­на тво­е­го (Мф. 25, 20—23). Один за дру­гим рабы под­хо­дят к сво­е­му гос­по­ди­ну и дают от­чёт в по­лу­чен­ном и в за­ра­бо­тан­ном с по­мо­щью по­лу­чен­но­го. Один за дру­гим и мы бу­дем вы­нуж­де­ны под­хо­дить к Гос­по­ду неба и зем­ли и пред мил­ли­о­на­ми сви­де­те­лей от­чи­ты­вать­ся в по­лу­чен­ном и в за­ра­бо­тан­ном. В этот час ни­че­го нель­зя бу­дет ни скрыть, ни ис­пра­вить. Ибо так осве­тит при­сут­ству­ю­щих Гос­подне си­я­ние, что все узна­ют прав­ду о каж­дом. Если мы в жиз­ни сей су­ме­ем удво­ить свои та­лан­ты, то мы с яс­ным ли­цом и чи­стым серд­цем пред­ста­нем пред Гос­по­дом, как и эти два доб­рых и вер­ных раба. И бу­дем на­ве­ки ожив­ле­ны сло­ва­ми Его: доб­рый и вер­ный раб! Но увы нам, если с пу­сты­ми ру­ка­ми пред­ста­нем мы пред Гос­по­дом и Его свя­ты­ми ан­ге­ла­ми, по­доб­но тре­тье­му, лу­ка­во­му и ле­ни­вому, рабу!

Но что озна­ча­ют сло­ва: в ма­лом ты был ве­рен, над мно­гим тебя по­став­лю? Озна­ча­ют, что все дары, ко­то­рые мы в этом мире при­ни­ма­ем от Бога, сколь­ко бы их ни было, малы по срав­не­нию с теми со­кро­ви­ща­ми, что ожи­да­ют вер­ных в мире ином. Ибо на­пи­са­но: Не ви­дел того глаз, не слы­ша­ло ухо, и не при­хо­ди­ло то на серд­це че­ло­ве­ку, что при­го­то­вил Бог лю­бя­щим Его (1 Кор. 2, 9). Самый ма­лый труд ради люб­ви Божи­ей на­граж­да­ет­ся от Бога щед­ры­ми цар­ски­ми да­ра­ми. За то ма­лое, что пре­тер­пят вер­ные в этой жиз­ни из по­слу­ша­ния Богу и за то ма­лое, что они сде­ла­ют, ра­бо­тая над сво­ею ду­шой, Бог увен­ча­ет их сла­вой, ка­кой ни­кто из ца­рей мира сего не знал и не имел.

А те­перь по­смот­рим, что бы­ва­ет с ра­ба­ми лу­ка­вы­ми и невер­ны­ми:

Подо­шёл и по­лу­чив­ший один та­лант, и ска­зал: гос­по­дин! я знал тебя, что ты че­ло­век же­сто­кий, жнёшь, где не сеял, и со­би­ра­ешь, где не рас­сы­пал, и, убо­яв­шись, по­шёл и скрыл та­лант твой в зем­ле; вот тебе твоё (Мф. 25, 24—25). Так оправ­ды­ва­ет пред Гос­по­ди­ном этот тре­тий раб своё лу­кав­ство и ле­ность! Но в сем он не оди­нок. Сколь­ко же сре­ди нас тех, кто пе­ре­кла­ды­ва­ет на Бога вину за свою зло­бу, нера­де­ние, празд­ность и се­бя­лю­бие! Не при­зна­вая сво­ей гре­хов­но­сти и не по­зна­вая че­ло­ве­ко­лю­би­вых пу­тей Божи­их, они роп­щут на Бога за свои немо­щи, бо­лез­ни, бед­ность, неуда­чи. Преж­де все­го, каж­дое сло­во, ска­зан­ное ле­ни­вым ра­бом Гос­по­ди­ну, — са­мая на­сто­я­щая ложь. Раз­ве Бог жнёт, где не сеял? И раз­ве Он со­би­ра­ет, где не рас­сы­пал? Есть ли в этом мире доб­рое семя, не Богом по­се­ян­ное? И су­ще­ству­ют ли во всей все­лен­ной доб­рые пло­ды, не яв­ля­ю­щи­е­ся ре­зуль­та­та­ми тру­да Божия? Лука­вые и невер­ные жа­лу­ют­ся, на­при­мер, ко­гда Бог за­би­ра­ет у них де­тей, го­во­ря: «Вот, ка­кая же­сто­кость — Он безвре­мен­но от­ни­ма­ет у нас на­ших де­тей!» Кто ска­зал, что эти дети — ваши? Не при­над­ле­жа­ли ли они Ему преж­де, чем вы на­зва­ли их сво­и­ми? И по­че­му — безвре­мен­но? Раз­ве Сотво­рив­ший вре­ме­на и сро­ки не зна­ет, ко­гда чему вре­мя? Ни один хо­зя­ин на зем­ле не от­кла­ды­ва­ет руб­ки сво­е­го леса, ожи­дая, пока все де­ре­вья в нём со­ста­рят­ся, но в со­от­вет­ствии со сво­и­ми на­доб­но­стя­ми ру­бит и ста­рые, и мо­ло­дые, и те: что сто­ят дав­но, и толь­ко что взо­шед­шие по­бе­ги, — смот­ря по тому, что ему нуж­но для его хо­зяй­ства. Вме­сто того, чтобы роп­тать на Бога и ху­лить Того, от Кого за­ви­сит вся­кое их ды­ха­ние, луч­ше было бы го­во­рить, как пра­вед­ный Иов: Гос­подь дал, Гос­подь и взял; как угод­но было Гос­по­ду, так и сде­ла­лось; да бу­дет имя Гос­подне бла­го­сло­вен­но (Иов. 1, 21)! И как роп­щут лу­ка­вые и невер­ные на Бога, ко­гда град по­бьёт их хле­ба или ко­гда у них ко­рабль с гру­зом утонет в море, или ко­гда на­па­дут на них бо­лез­ни и немо­щи, — роп­щут и об­ви­ня­ют Бога в же­сто­ко­сти! А про­ис­хо­дит сие толь­ко по­то­му, что они или не вспо­ми­на­ют о сво­их гре­хах, или не мо­гут из это­го из­влечь уро­ка для спа­се­ния своей души.

На лож­ное оправ­да­ние Сво­е­го раба Гос­по­дин от­ве­ча­ет: Гос­по­дин же его ска­зал ему в от­вет: лу­ка­вый раб и ле­ни­вый! Ты знал, что я жну, где не сеял, и со­би­раю, где не рас­сы­пал; по­се­му над­ле­жа­ло тебе от­дать се­реб­ро моё тор­гу­ю­щим, и я, при­дя, по­лу­чил бы моё с при­бы­лью (Мф. 25, 26—27). Люди, за­ни­ма­ю­щи­е­ся опе­ра­ци­я­ми с день­га­ми, ина­че ещё на­зы­ва­ют­ся ме­ня­ла­ми. Это те, кто раз­ме­ни­ва­ет один вид де­нег на дру­гой и, та­ким об­ра­зом, в ре­зуль­та­те об­ме­на по­лу­ча­ет при­быль. Но всё сие име­ет свой пе­ре­нос­ный смысл. Под тор­гу­ю­щи­ми сле­ду­ет по­ни­мать доб­ро­де­ла­ю­щих, под се­реб­ром — дары Божии, а под при­бы­лью — спа­се­ние души че­ло­ве­че­ской. Види­те: в этом мире всё, про­ис­хо­дя­щее с людь­ми внешне, есть лишь об­раз того, что про­ис­хо­дит — или долж­но про­ис­хо­дить — в об­ла­сти ду­хов­ной. Даже ме­ня­лы упо­треб­ле­ны как об­раз ду­хов­ной дей­стви­тель­но­сти, име­ю­щей ме­сто внут­ри, в са­мих лю­дях! Гос­подь хо­чет этим ска­зать ле­ни­во­му рабу: «Ты по­лу­чил от Бога один дар; ты не хо­тел сам его ис­поль­зо­вать для соб­ствен­но­го спа­се­ния; по­че­му ты хотя бы не от­дал его ка­ко­му-ни­будь доб­ро­де­тель­но­му че­ло­ве­ку, ка­ко­му-ни­будь сер­деч­но­му че­ло­ве­ку, ко­то­рый за­хо­тел и су­мел бы дар тот пе­ре­дать дру­гим лю­дям, нуж­да­ю­щим­ся в нём, чтобы им лег­че было спа­стись? И Я, при­дя, на­шёл бы на зем­ле боль­ше спа­сён­ных душ: боль­ше вер­ных, боль­ше обла­го­ро­жен­ных, боль­ше ми­ло­серд­ных и крот­ких. Вме­сто того ты скрыл та­лант в зем­ле сво­е­го тела, ко­то­рое ис­тле­ло в мо­ги­ле (ибо Гос­подь бу­дет го­во­рить сие на Страш­ном Суде) и ко­то­рое те­перь ни­чем не мо­жет тебе по­мочь!»

О, сколь яс­ный и сколь страш­ный урок для тех, кто, имея боль­шое бо­гат­ство, не раз­да­ёт его бед­ня­кам; или, имея мно­го муд­ро­сти, дер­жит её за­кры­той в себе, как в мо­ги­ле; или, имея мно­го ка­ких бы то ни было бла­гих и по­лез­ных спо­соб­но­стей, ни­ко­му их не по­ка­зы­ва­ет; или, имея боль­шую власть, не за­щи­ща­ет страж­ду­щих и при­тес­ня­е­мых; или, имея гром­кое имя и сла­ву, ни од­ним лу­чом не хо­чет осве­тить на­хо­дя­щих­ся во тьме! Самое мяг­кое сло­во, ко­то­рое о всех о них мож­но ска­зать, — воры. Ибо дар Божий они счи­та­ют сво­им: они при­сво­и­ли чу­жое и скры­ли да­ро­ван­ное. Одна­ко они яв­ля­ют­ся не толь­ко во­ра­ми, но и убий­ца­ми. Ибо они не по­мог­ли спа­сти тех, ко­то­рых мож­но было спа­сти. Их грех не мень­ше, чем грех че­ло­ве­ка, ко­то­рый, стоя на бе­ре­гу реки с ве­рёв­кой в ру­ках и видя, как кто-то тонет, не бро­сил ему ве­рев­ки, чтобы спа­сти.

Воис­ти­ну, и та­ким лю­дям Гос­подь ска­жет то, что в сей прит­че ска­зал лу­ка­вому рабу.

Итак, возь­ми­те у него та­лант и дай­те име­ю­ще­му де­сять та­лан­тов, ибо вся­ко­му име­ю­ще­му даст­ся и при­умно­жит­ся, а у неиме­ю­ще­го от­ни­мет­ся и то, что име­ет; а негод­но­го раба вы­брось­те во тьму внеш­нюю: там бу­дет плач и скре­жет зу­бов (Мф. 25, 28—30). И в этой жиз­ни обыч­но бы­ва­ет, что от­ни­ма­ет­ся у име­ю­ще­го мало и да­ёт­ся име­ю­ще­му мно­го. И сие есть толь­ко об­раз про­ис­хо­дя­ще­го в ду­хов­ной об­ла­сти. Не от­би­ра­ет ли отец день­ги у сына рас­пут­но­го и не даёт ли сыну ра­зум­но­му, ко­то­рый мо­жет их с поль­зою упо­тре­бить? Не от­би­ра­ет ли во­е­на­чаль­ник бо­е­при­па­сы у без­от­вет­ствен­но­го сол­да­та и не от­да­ёт ли их сол­да­ту хо­ро­ше­му и на­дёж­но­му? У невер­ных ра­бов Бог от­ни­ма­ет Свои дары ещё в этой жиз­ни: же­сто­ко­серд­ные бо­га­чи обыч­но тер­пят банк­рот­ство и уми­ра­ют в ни­ще­те; се­бя­лю­би­вые муд­ре­цы за­кан­чи­ва­ют край­ним ску­до­уми­ем или безу­ми­ем; воз­гор­див­ши­е­ся по­движ­ни­ки пре­да­ют­ся гре­ху и за­вер­ша­ют жизнь ве­ли­ки­ми греш­ни­ка­ми; дес­по­тич­ные вла­сти­те­ли пе­ре­жи­ва­ют по­ру­га­ние, по­зор и бес­си­лие; свя­щен­ни­ки, не на­став­ляв­шие дру­гих ни сло­вом, ни при­ме­ром, впа­да­ют во всё бо­лее и бо­лее тяж­кие гре­хи, пока в страш­ных му­ках не рас­ста­ют­ся с сею жиз­нью; руки, не же­лав­шие вы­пол­нять ра­бо­ту, ко­то­рую они уме­ли вы­пол­нять, на­чи­на­ют дро­жать или утра­чи­ва­ют по­движ­ность; язык, не же­лав­ший го­во­рить прав­ду, ко­то­рую он мог го­во­рить, рас­пу­ха­ет или ста­но­вит­ся немым; и во­об­ще все, скры­ва­ю­щие Божии дары, уми­ра­ют без­дар­ны­ми ни­щи­ми. Тот, кто не умел да­вать, пока имел, вы­нуж­ден бу­дет на­учить­ся по­би­рать­ся, ко­гда от­ни­мет­ся у него име­ние. Если и не от­ни­мет­ся у ка­ко­го-ни­будь же­сто­ко­го и ску­по­го се­бя­люб­ца дан­ный ему дар имен­но до его смер­ти, его от­ни­мут бли­жай­шие по­том­ки или род­ствен­ни­ки, по­лу­чив­шие этот дар в на­след­ство. Глав­ное, что у невер­но­го от­ни­ма­ет­ся дан­ный ему та­лант, и по­сле того он под­вер­га­ет­ся осуж­де­нию. Ибо Бог не осу­дит че­ло­ве­ка, пока в нём со­хра­ня­ет­ся бла­го­дат­ный Божий дар. С осуж­дён­но­го зем­ным су­дом, преж­де чем при­ве­сти при­го­вор над ним в ис­пол­не­ние, сни­ма­ют его одеж­ду и оде­ва­ют в одеж­ду аре­стант­скую, одеж­ду осуж­де­ния и по­зо­ра. Так и вся­кий нерас­ка­ян­ный греш­ник бу­дет сна­ча­ла об­на­жён от все­го, что на нём было Боже­ствен­но­го, а за­тем вы­бро­шен во тьму внеш­нюю: там бу­дет плач и скре­жет зу­бов.

Сия прит­ча нас ясно учит, что осуж­дён бу­дет не толь­ко тво­рив­ший зло, но и не тво­рив­ший добра. И апо­стол Иаков учит нас: кто ра­зу­ме­ет де­лать доб­ро и не де­ла­ет, тому грех (Иак. 4, 17). Всё Хри­сто­во уче­ние, как и Его при­мер, на­прав­ля­ют нас на тво­ре­ние добра. Укло­не­ние от зла есть ис­ход­ная точ­ка, но весь жиз­нен­ный путь хри­сти­а­ни­на дол­жен быть, слов­но цве­та­ми, усы­пан доб­ры­ми де­ла­ми. Тво­ре­ние доб­рых дел ока­зы­ва­ет неиз­ме­ри­мую по­мощь в укло­не­нии от дел злых. Ибо вряд ли кто-ни­будь мо­жет укло­нить­ся от зла, не тво­ря при сем бла­га, и со­хра­нить­ся без гре­ха, не упраж­ня­ясь в доб­ро­де­тели.

И ещё эта прит­ча под­твер­жда­ет нам, что Бог оди­на­ко­во ми­ло­стив ко всем лю­дям; ибо вся­ко­го со­тво­рён­но­го че­ло­ве­ка на­де­ля­ет Он неким да­ром, дей­стви­тель­но, кого-то — боль­шим, кого-то — мень­шим, что ни­сколь­ко не ме­ня­ет дела, так как Он боль­ше спра­ши­ва­ет с того, кому боль­ше дал, и мень­ше с того, кому дал мень­ше. Но вся­ко­му Он даёт до­ста­точ­но для того, чтобы че­ло­век мог спа­стись сам и по­мочь спа­се­нию дру­гих. Пото­му было бы ошиб­кою ду­мать, что в сей прит­че Гос­подь го­во­рит толь­ко о бо­га­чах раз­но­го вида, в этом мире су­ще­ству­ю­щих. Нет, Он го­во­рит обо всех без ис­клю­че­ния лю­дях. Все без ис­клю­че­ния при­хо­дят в мир сей с неким да­ром. Вдо­ва, по­ло­жив­шая в хра­ме Иеру­са­лим­ском две свои по­след­ние леп­ты, была весь­ма бед­на день­га­ми, но не была бед­на да­ра­ми по­жерт­во­ва­ния и стра­ха Божия. Напро­тив, бла­го­ра­зум­но рас­по­ря­див­шись эти­ми да­ра­ми, хотя и чрез две жал­кие леп­ты, она удо­сто­и­лась по­хва­лы Само­го Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста. Истин­но го­во­рю вам, что эта бед­ная вдо­ва по­ло­жи­ла боль­ше всех (Мк. 12, 42—44).

Но да­вай­те возь­мём наи­худ­ший и са­мый за­га­доч­ный слу­чай. Пред­ставь­те себе че­ло­ве­ка сле­по­го и глу­хо­не­мо­го, ко­то­рый в та­ком по­ло­же­нии про­жил на зем­ле весь свой век, от рож­де­ния до смер­ти. Кто-ни­будь из вас спро­сит: «Какой же дар от Бога по­лу­чил та­кой че­ло­век? И как он мо­жет спа­стись?» Есть у него дар, и ве­ли­кий. Он не ви­дит лю­дей — но люди ви­дят его. Он не по­да­ёт ми­ло­сты­ни — но про­буж­да­ет ми­ло­сер­дие в дру­гих лю­дях. Он не мо­жет с по­мо­щью слов на­пом­нить о Боге — но сам яв­ля­ет­ся для лю­дей жи­вым на­по­ми­на­ни­ем. Он не про­по­ве­ду­ет сло­ва­ми — но слу­жит до­ка­за­тель­ством про­по­ве­ди о Боге. Воис­ти­ну, он мно­гих мо­жет при­ве­сти ко спа­се­нию, а чрез то и себя спа­сти. Но знай­те, что сле­пые, глу­хие и немые обыч­но не ока­зы­ва­ют­ся сре­ди за­ко­пав­ших свой та­лант. Они не скры­ва­ют­ся от лю­дей, и это­го до­ста­точ­но. Ибо всё, что они мо­гут по­ка­зать, они по­ка­зы­ва­ют. Сами себя! И сие есть се­реб­ро, ко­то­рое они пус­ка­ют в обо­рот и с при­бы­лью воз­вра­ща­ют Гос­по­ди­ну. Они суть рабы Божии, на­по­ми­на­ние Божие, при­зыв Божий. Они ис­пол­ня­ют серд­ца че­ло­ве­че­ские стра­ха и ми­ло­сер­дия. Они пред­став­ля­ют со­бою страш­ную и яс­ную про­по­ведь Божию, яв­лен­ную во пло­ти. Имен­но те, кто име­ет и очи, и уши, и язык, чаще все­го за­ка­пы­ва­ют свой та­лант в зем­лю. Им дано мно­го, и ко­гда с них мно­го спро­сит­ся, они не смо­гут дать ни­че­го.

Таким об­ра­зом, нера­вен­ство ле­жит в са­мой ос­но­ве твар­но­го мира. Но это нера­вен­ство долж­но вы­зы­вать ра­дость, а не бунт. Ибо его утвер­ди­ла лю­бовь, а не нена­висть, ра­зум, а не безу­мие. Жизнь че­ло­ве­че­ская урод­ли­ва не из-за при­сут­ствия в ней нера­вен­ства, но из-за от­сут­ствия в лю­дях люб­ви и ду­хов­но­го ра­зу­ма. Вне­си­те боль­ше Боже­ствен­ной люб­ви и ду­хов­но­го по­ни­ма­ния жиз­ни, и вы уви­ди­те, что даже в два раза боль­шее нера­вен­ство ни­сколь­ко не по­ме­ша­ет бла­жен­ству лю­дей.

Сия прит­ча о та­лан­тах вно­сит свет, ра­зум и по­ни­ма­ние в души наши. Но она и по­буж­да­ет нас к дей­ствию, и то­ро­пит, чтобы мы не опоз­да­ли со­вер­шить дело, для ко­то­ро­го мы по­сла­ны Гос­по­ди­ном на тор­жи­ще это­го мира. Вре­мя те­чёт быст­рее са­мой быст­рой реки. И ско­ро вре­ме­ни на­сту­пит ко­нец. Повто­ряю: ско­ро вре­ме­ни на­сту­пит ко­нец. И ни­кто не смо­жет воз­вра­тить­ся из веч­но­сти, чтобы взять за­бы­тое и сде­лать несде­лан­ное. А по­то­му по­спе­шим ис­поль­зо­вать дан­ный нам Божий дар, та­лант, за­ня­тый у Гос­по­да гос­под­ству­ю­щих. Гос­по­ду на­ше­му Иису­су Хри­сту о сем Боже­ствен­ном по­уче­нии, как и о всём, по­до­ба­ет честь и сла­ва, со Отцем и Свя­тым Духом — Тро­и­це Еди­но­сущ­ной и Нераз­дель­ной, ныне и прис­но, во все вре­ме­на и во веки ве­ков. Аминь.

Всё, что от Бога, пред­став­ля­ет­ся в мире сем не­мощ­ным, но оно силь­нее звёзд и бур­ных оке­а­нов.

Посмот­ри на эти про­ти­во­по­став­ле­ния, остав­лен­ные нам Богом как урок, и на­учись из них: Мои­сей и фа­ра­он, Давид и Голиаф, Иов и са­та­на, Иеру­са­лим и Вави­лон, три от­ро­ка и царь Наву­хо­до­но­сор, Дани­ил и Дарий, апо­сто­лы и Рим. И если ты ура­зу­ме­ешь на­каз, ко­то­рый Бог оста­вил тебе чрез сии бли­ста­ю­щие по­доб­но солн­цу при­ме­ры, то ра­дост­но вос­клик­нешь с див­ным Дави­дом: Сии на ко­лес­ни­цах, и сии на ко­нех, мы же во имя Гос­по­да Бога на­ше­го при­зо­вем (Пс. 19, 8). И то­гда ты ра­зу­мом див­но осо­зна­ешь и серд­цем усво­ишь сло­ва апо­сто­ла Пав­ла: Бог из­брал не­муд­рое мира, что­бы по­сра­мить муд­рых, и не­мощ­ное мира из­брал Бог, что­бы по­сра­мить силь­ное (1 Кор. 1, 27).

Но ка­ко­ва судь­ба добра в этом мире, ка­ков его путь, его мни­мая сла­бость и не­по­бе­ди­мая сила, ни на од­ном при­ме­ре в ми­ро­вой ис­то­рии нель­зя уви­деть так ясно, как на при­ме­ре Само­го Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста. Извест­ней­ший, Он при­шёл как не­из­вест­ный. Пра­вед­ней­ший, Он был осуж­дён как не­пра­вед­ный. Все­мо­гу­щий, Он дал убить Себя как не­мощ­ный. И что было в кон­це? Побе­да и сла­ва. Его по­бе­да и сла­ва — и по­ра­же­ние и по­зор тех, кто Его не при­нял, не при­знал и за­му­чил. Но ис­тин­ный ко­нец ещё даже и не на­сту­пил, а ко­гда на­сту­пит, то­гда толь­ко от­кро­ет­ся всё ве­ли­чие Его по­бе­ды и всё си­я­ние Его сла­вы; и то­гда толь­ко от­кро­ет­ся весь ужас по­ра­же­ния и по­зо­ра Его го­ни­те­лей и му­чи­те­лей.

Вся­кий раз, ко­гда вра­ги добра, вра­ги Божии рас­став­ля­ли сети Хри­сту, они сами в них по­па­да­ли; вся­кий раз, ко­гда они го­то­ви­лись Его уни­зить, они сами уни­жа­лись, и ко­гда хо­те­ли за­тво­рить Его уста, сами бы­ва­ли вы­нуж­де­ны за­мол­чать. Воис­ти­ну, всё, что они пред­при­ни­ма­ли для Его по­зо­ра, обер­ну­лось Его сла­вой и их соб­ствен­ным по­зо­ром. Так было то­гда, так про­ис­хо­дит и сей­час. Кто и се­го­дня со­про­тив­ля­ет­ся Хри­сту, па­дёт и про­па­дёт, а Хри­сту этим лишь предо­ста­вит воз­мож­ность ярче про­си­ять в Его силе и сла­ве. Так про­ис­хо­дит сей­час, так бу­дет и зав­тра — до скон­ча­ния века. читать дальшеИ се­го­дняш­нее Еван­гель­ское чте­ние див­но по­ка­зы­ва­ет, что бы­ва­ет с людь­ми, ко­то­рые ис­ку­ша­ют Бога, го­то­вя тем себе честь, а Богу бес­че­стье.

И один из них, за­кон­ник, ис­ку­шая Его, спро­сил, го­во­ря: Учи­тель! ка­кая наи­боль­шая за­по­ведь в за­ко­не? (Мф. 22, 35—36) Сие было по­след­нее в ряду ис­ку­ше­ний, с по­мо­щью ко­то­рых иудеи пы­та­лись най­ти хоть ка­кой-то пред­лог, что­бы осу­дить Хри­ста на смерть. Как люди отрав­ле­ны злом! Если Бог ищет хотя бы одно доб­рое дело у ве­ли­чай­ше­го греш­ни­ка, что­бы его спа­сти, люди ищут хотя бы один грех у ве­ли­чай­ше­го Пра­вед­ни­ка, что­бы Его убить!

Сна­ча­ла пер­во­свя­щен­ни­ки и ста­рей­ши­ны на­ро­да ис­ку­ша­ли Хри­ста во­про­сом: ка­кою вла­стью Ты это де­ла­ешь? и кто Тебе дал та­кую власть? (Мф. 21, 23) На что Хри­стос от­ве­тил, спро­сив их са­мих о кре­ще­нии Иоан­на Кре­сти­те­ля: с не­бес ли оно было, или от че­ло­ве­ков? Вопро­сом сим Гос­подь при­вёл в за­ме­ша­тель­ство Сво­их ис­ку­си­те­лей, ко­то­рые рас­суж­да­ли меж­ду со­бою: если ска­жем: с не­бес, то Он ска­жет нам: по­че­му же вы не по­ве­ри­ли ему? а если ска­зать: от че­ло­ве­ков, — бо­им­ся на­ро­да, ибо все по­чи­та­ют Иоан­на за про­ро­ка (Мф. 21, 25—26). Это ис­ку­ше­ние при­нес­ло сла­ву Хри­сту и по­зор ис­ку­шав­шим. Ибо бла­го­да­ря ему от­кры­лась бо­язнь греш­ни­ков ска­зать ис­ти­ну и в то же вре­мя нам дано по­уче­ние: Иоанн яв­ля­ет­ся по­слан­ни­ком Божи­им, чем ещё бо­лее под­твер­жда­ет­ся до­сто­ин­ство Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста как Небес­но­го Вла­ды­ки. При сем ис­ку­ше­нии объ­еди­ни­лись про­тив Хри­ста пер­во­свя­щен­ни­ки и ста­рей­ши­ны, ко­то­рые во­об­ще-то враж­до­ва­ли друг с дру­гом.

Потом фа­ри­сеи с иро­ди­а­на­ми по­до­шли ко Хри­сту, ис­ку­шая Его во­про­сом: поз­во­ли­тель­но ли да­вать по­дать ке­са­рю, или нет? Ска­жи нам: как Тебе ка­жет­ся? поз­во­ли­тель­но ли да­вать по­дать ке­са­рю, или нет? (Мф. 22, 17) Гос­подь по­смот­рел на мо­не­ту, на ко­то­рой было изоб­ра­же­ние ке­са­ря, и от­ве­тил: от­да­вай­те ке­са­ре­во ке­са­рю, а Божие Богу (Мф. 22, 21). И это ис­ку­ше­ние при­нес­ло сла­ву Хри­сту и по­зор ис­ку­шав­шим. Ибо из­ре­чён­ны­ми сло­ва­ми Гос­подь по­ло­жил ещё один по­треб­ный ка­мень в зда­ние Сво­е­го уче­ния, чрез то пре­по­дав нам не­об­хо­ди­мый и див­ный урок; ис­ку­си­те­лей же по­сра­мил, об­на­ру­жив и раз­ру­шив их ко­вар­ный за­мы­сел. При сем ис­ку­ше­нии объ­еди­ни­лись из­дав­на враж­до­вав­шие меж­ду со­бою фа­ри­сеи и иро­ди­а­не; одни — при­тво­ряв­ши­е­ся пат­ри­о­та­ми и дру­зья­ми на­ро­да, и дру­гие — под­дер­жи­вав­шие рим­лян, вла­сти­те­лей Пале­сти­ны.

Потом ко Хри­сту в оди­ноч­ку при­шли сад­ду­кеи с осо­бым ис­ку­ше­ни­ем. Если семь бра­тьев умрут один за дру­гим, остав­ляя друг дру­гу в на­след­ство, со­глас­но за­ко­ну Мои­се­е­ву, одну и ту же жену, — в вос­кре­се­нии, ко­то­ро­го из семи бу­дет она же­ною? На этот глу­пый во­прос, ка­зав­ший­ся ис­ку­си­те­лям осо­бен­но хит­рою за­пад­ней для Хри­ста, Гос­подь от­ве­тил: в вос­кре­се­нии ни же­нят­ся, ни вы­хо­дят за­муж, но пре­бы­ва­ют, как Анге­лы Божии на не­бе­сах (Мф. 22, 30). И, по­сколь­ку сад­ду­кеи были сек­той лю­дей, от чрез­мер­ной зем­ной учё­но­сти не ве­ро­вав­ших ни Свя­щен­но­му Писа­нию, ни в жизнь по­сле смер­ти, Пре­б­ла­гий Гос­подь ис­поль­зо­вал сию воз­мож­ность, что­бы утвер­дить веру в за­гроб­ную жизнь и вос­кре­се­ние сло­ва­ми: А о вос­кре­се­нии мёрт­вых не чи­та­ли ли вы ре­чен­но­го вам Богом: Я Бог Авра­ама, и Бог Иса­а­ка, и Бог Иако­ва? Бог не есть Бог мёрт­вых, но жи­вых (Мф. 22, 31—32). Таким об­ра­зом, и это ис­ку­ше­ние при­нес­ло поль­зу Хри­сту и вред ис­ку­шав­шим, по­то­му что оно об­на­ру­жи­ло не­зна­ние и глу­пость ис­ку­си­те­лей и по­то­му что Гос­подь, от­ве­чая им, от­ве­тил и всем нам на му­чи­тель­ный во­прос, на ко­то­рый нам ни­кто дру­гой от­ве­тить не мог бы.

Нако­нец, ко­гда по­тер­пе­ли по­ра­же­ние и сад­ду­кеи, счи­тав­шие себя и счи­тав­ши­е­ся сре­ди лю­дей не­обык­но­вен­ны­ми муд­ре­ца­ми, са­мые лю­тые вза­им­ные вра­ги — фа­ри­сеи и сад­ду­кеи — со­бра­лись для сов­мест­но­го на­па­де­ния, и один из них, от име­ни всех, спро­сил Хри­ста: ка­кая наи­боль­шая за­по­ведь в за­ко­не? (Мф. 22, 36) С по­мо­щью сего во­про­са эти слу­ги тьмы на­де­я­лись на­вер­ня­ка уло­вить Хри­ста в сло­вах, что­бы по­лу­чить воз­мож­ность при­влечь Его к суду. Они на­ру­ши­ли все глав­ные за­по­ве­ди за­ко­на Божия, дан­но­го им чрез Мои­сея, и оста­лись лишь с дву­мя за­по­ве­дя­ми: об­ре­за­ни­ем и хра­не­ни­ем суб­бо­ты, — слов­но с дву­мя пу­сты­ми внут­ри пло­да­ми ши­пов­ни­ка. Дей­стви­тель­но, и сии были за­по­ве­ди Божии, но не глав­ные, и не та­кие пу­стые и бес­смыс­лен­ные, как они в те дни их по­ни­ма­ли. Они, ко­неч­но, ду­ма­ли, что Хри­стос на­зо­вёт одно из трёх: или об­ре­за­ние, или суб­бо­ту, или же ка­кую-ни­будь Свою но­вую за­по­ведь. И они рас­счи­ты­ва­ли, если Он ска­жет, что глав­ная Божия за­по­ведь есть об­ре­за­ние, об­ви­нить Его в пре­не­бре­же­нии суб­бо­той; если Он вы­де­лит хра­не­ние суб­бо­ты, об­ви­нить его в пре­не­бре­же­нии об­ре­за­ни­ем; а если же ка­кую-ни­будь но­вую за­по­ведь со Сво­ей сто­ро­ны — то­гда, тем бо­лее, об­ви­нить его в пре­не­бре­же­нии вет­хо­за­вет­ным за­ко­ном Божи­им. Они, ску­до­ум­ные, и за­по­до­зрить не мог­ли, что Хри­стос на­зо­вёт то, чем они бед­нее все­го, и, на­звав ста­рое, всё-таки из­ре­чёт но­вое.

А Иисус ска­зал ему: воз­лю­би Гос­по­да Бога тво­е­го всем серд­цем тво­им и всею ду­шею тво­ею и всем ра­зу­ме­ни­ем тво­им: сия есть пер­вая и наи­боль­шая за­по­ведь; вто­рая же по­доб­ная ей: воз­лю­би ближ­не­го тво­е­го, как са­мо­го себя (Мф. 22, 37—39). Обе сии за­по­ве­ди на­хо­дят­ся в Вет­хом Заве­те, од­на­ко не ря­дом друг с дру­гом, а в двух раз­ных кни­гах Мои­се­е­вых (см.: Втор. 6, 5; Лев. 19, 18). Они не вклю­че­ны в чис­ло де­ся­ти Божи­их за­по­ве­дей, со­став­ля­ю­щих ос­но­ву все­го за­ко­на, дан­но­го чрез Мои­сея, но упо­мя­ну­ты слов­но бы ми­мо­хо­дом, из-за чего мало кто на них и об­ра­щал вни­ма­ние. Зачис­ле­ны они во вто­ро­сте­пен­ные за­по­ве­ди не слу­чай­но, но по осо­бо­му про­мыш­ле­нию Божию, ибо род че­ло­ве­че­ский в то вре­мя ещё не был го­тов эти две за­по­ве­ди при­нять. Преж­де чем по­сту­пить в выс­шую шко­лу, не­об­хо­ди­мо за­кон­чить на­чаль­ную. А де­сять за­по­ве­дей Мои­се­е­вых и пред­став­ля­ет со­бою на­чаль­ную шко­лу упраж­не­ний и под­го­тов­ки к выс­шей шко­ле люб­ви.

читать дальшеВоз­лю­би Гос­по­да Бога тво­е­го. Сия есть пер­вая и наи­боль­шая за­по­ведь. Вто­рая за­ви­сит от неё и про­ис­те­ка­ет из неё. Но раз­ве воз­мож­на лю­бовь по за­по­ве­ди? Нет, не воз­мож­на. Но, к со­жа­ле­нию, за­по­ведь о люб­ви долж­на была по­сле­до­вать, ибо по­мра­чён­ное серд­це че­ло­ве­че­ское за­бы­ло есте­ствен­ную лю­бовь че­ло­ве­ка к Тому, Кто боль­ше все­го его лю­бит. И мать не на­по­ми­на­ет сво­е­му чаду о люб­ви к ней, пока чадо её не за­бу­дет­ся на­столь­ко, что пре­зрит мать и озло­бит­ся на неё, и пой­дёт скольз­ким пу­тём мир­ской люб­ви. Тогда лю­бовь к ма­те­ри ста­но­вит­ся за­по­ве­дью, и не столь­ко ради ма­те­ри, сколь­ко ради чада. Ника­кой за­по­ве­ди о люб­ви не даёт Бог ан­ге­лам, ибо ан­ге­лы не уда­ле­ны от Бога и есте­ствен­ным об­ра­зом лю­бят Его. Стыд­но во­об­ще-то долж­но быть роду че­ло­ве­че­ско­му, что он вы­ну­дил Бога дать эту за­по­ведь о люб­ви. Ибо за­по­ведь о люб­ви к Богу столь­ко же за­по­ведь, сколь­ко и укор че­ло­ве­че­ско­му роду. И вся­кий, кто хоть сколь­ко-ни­будь осо­зна­ёт, что Бог де­ла­ет для него всё и что он всем обя­зан Богу, во­ис­ти­ну не мо­жет не по­чув­ство­вать глу­бо­чай­ше­го сты­да за то, что за­ра­жён­ный гре­хом че­ло­век дал по­вод к та­кой за­по­ве­ди. Любовь че­ло­ве­ка к Богу бо­лее есте­ствен­на, чем лю­бовь ре­бён­ка к ма­те­ри. Пото­му лю­бовь че­ло­ве­ка к Богу долж­на быть и без вся­кой за­по­ве­ди бо­лее оче­вид­на, чем лю­бовь к ма­те­ри («Бог есть ве­ли­чай­шее доб­ро, от Кото­ро­го вся­кое доб­ро и бла­жен­ство. С Богом жить и в не­сча­стии сча­стье, и в бед­но­сти бо­гат­ство, и в пе­ча­ли уте­ха. Пото­му люби Его как ве­ли­чай­шее доб­ро и бла­жен­ство твоё, люби Его боль­ше вся­ко­го тво­ре­ния, боль­ше отца и ма­те­ри, боль­ше жены и де­тей, и боль­ше себя са­мо­го». Свт. Тихон Задон­ский. Соч. Т. 1). Поче­му дитя лю­бит свою мать? Пото­му что чув­ству­ет, что мать лю­бит его. А по­че­му че­ло­век не чув­ству­ет, что Бог его лю­бит? Пото­му что серд­це его ока­ме­не­ло и очи ду­хов­ные по­мра­че­ны гре­хом. Хри­стос и при­шёл в мир для того, что­бы серд­це че­ло­ве­че­ское ис­тон­чи­лось для тон­ко­го чув­ство­ва­ния люб­ви к Богу и ду­хов­ные очи по­мра­чён­но­го че­ло­ве­че­ства от­верз­лись.

При­шёл Гос­подь наш Иисус Хри­стос как са­мое силь­ное вы­ра­же­ние не­пре­лож­ной люб­ви Божи­ей к че­ло­ве­ку, что­бы вновь раз­жечь угас­ший огонь люб­ви в серд­цах чад Божи­их и что­бы то, что ко­гда-то было для лю­дей со­вер­шен­но так же есте­ствен­но, как и для ан­ге­лов, но со вре­ме­нем ста­ло не­есте­ствен­ным, вновь сде­лать есте­ствен­ным. Если бы мать не лю­би­ла ре­бён­ка, раз­ве ре­бё­нок мог бы лю­бить мать? Если бы Бог не лю­бил че­ло­ве­ка, раз­ве че­ло­век мог бы лю­бить Бога? Но Бог с са­мо­го на­ча­ла — и преж­де на­ча­ла — лю­бит че­ло­ве­ка, от­сю­да и сле­ду­ет есте­ствен­ность люб­ви че­ло­ве­ка к Богу. В Сво­ём Боже­ствен­ном мо­ле­нии пе­ред стра­да­ни­я­ми Гос­подь наш Иисус Хри­стос го­во­рит Отцу Небес­но­му: и да по­зна­ет мир, что Ты по­слал Меня и воз­лю­бил их, как воз­лю­бил Меня (Ин. 17, 23). Сколь воз­вы­шен­ные и уте­ши­тель­ные сло­ва! Бог оте­че­ски лю­бит нас, греш­ных и не­чи­стых, так же, как Сво­е­го Еди­но­род­но­го Сына! Тем, кто мо­жет по­знать и ощу­тить глу­би­ну и не­уга­си­мый пла­мень сей Боже­ствен­ной люб­ви, не тре­бу­ет­ся ни­ка­кая за­по­ведь о люб­ви. Напро­тив, они бы сты­ди­лись, если бы им за­по­ве­да­ли лю­бить Бога, то есть от­ве­чать лю­бо­вью на лю­бовь. Апо­стол Иоанн, при­па­дав­ший к гру­ди Гос­по­да и Бога сво­е­го и луч­ше все­го ощу­тив­ший глу­би­ну и сла­дость Боже­ствен­ной люб­ви у са­мо­го её не­ис­ся­ка­е­мо­го ис­точ­ни­ка, пи­шет: дети, бу­дем лю­бить Его, по­то­му что Он преж­де воз­лю­бил нас (1 Ин. 4, 19; 4, 10). Види­те, как он пи­шет! Это не ис­кус­но ото­бран­ные и со­еди­нён­ные сло­ва свет­ских муд­ре­цов, но тре­пет­ное вор­ко­ва­ние серд­ца, пив­ше­го пол­ною ме­рой лю­бовь из са­мо­го её ис­точ­ни­ка; серд­ца че­ло­ве­ка, ко­то­рый в ра­дост­ном вдох­но­ве­нии поль­зу­ет­ся са­мы­ми про­сты­ми сло­ва­ми, что­бы вы­ра­зить не­вы­ра­зи­мую лю­бовь Божию.

Послу­шай­те те­перь, как дру­гой апо­стол, спер­ва не­на­ви­дев­ший и гнав­ший Хри­ста, пи­шет о люб­ви: Кто от­лу­чит нас от люб­ви Божи­ей: скорбь, или тес­но­та, или го­не­ние, или го­лод, или на­го­та, или опас­ность, или меч? И до­бав­ля­ет: Ибо я уве­рен, что ни смерть, ни жизнь, ни Анге­лы, ни Нача­ла, ни Силы, ни на­сто­я­щее, ни бу­ду­щее, ни вы­со­та, ни глу­би­на, ни дру­гая ка­кая тварь не мо­жет от­лу­чить нас от люб­ви Божи­ей во Хри­сте Иису­се, Гос­по­де на­шем (Рим. 8, 35, 38—39). Я ду­маю, что с тех пор, как су­ще­ству­ют мир и вре­мя, ни один че­ло­век не вы­ра­зил сво­ей люб­ви бо­лее силь­ны­ми сло­ва­ми. И это не лю­бовь по за­по­ве­ди и из-за за­по­ве­ди, но лю­бовь, ко­то­рая есте­ствен­но вы­зва­на лю­бо­вью, пла­мя, за­го­рев­ше­е­ся от боль­ше­го пла­ме­ни. Запо­ведь дана тем, кто дав­ным-дав­но за­слу­жил на­ка­за­ния за ока­ме­не­ние по от­но­ше­нию к люб­ви, за на­ру­ше­ние люб­ви и во­пи­ю­щую не­бла­го­дар­ность Богу. Ни Хри­стос, ни апо­сто­лы, ни всё во­ин­ство лю­бя­щих Бога на не­бе­сах и на зем­ле не мог­ли луч­ше обос­но­вать за­по­ведь о люб­ви к Богу и силь­нее по­бу­дить к ис­пол­не­нию сей за­по­ве­ди, чем про­сто на­пом­нив: Он преж­де воз­лю­бил нас и преж­де явил нам Свою лю­бовь. Мож­но было бы на­пи­сать це­лые кни­ги до­ка­за­тельств Божи­ей люб­ви к нам и ос­но­ва­ний для на­шей люб­ви к Богу — и они уже на­пи­са­ны. Весь со­тво­рён­ный мир, ви­ди­мый и не­ви­ди­мый, яв­ля­ет­ся до­ка­за­тель­ством Божи­ей люб­ви к нам; вся при­ро­да и её устрой­ство, солн­це и звёз­ды, вре­ме­на года, те­че­ние че­ло­ве­че­ской жиз­ни под оком Про­ви­де­ния, дол­го­тер­пе­ние Божие к греш­ни­кам, не­слыш­ная, но мо­гу­ще­ствен­ная под­держ­ка пра­вед­ни­ков и всё осталь­ное, чему нет ни чис­ла, ни име­ни, до­ка­зы­ва­ют лю­бовь Божию к нам. Но к чему всё это пе­ре­чис­лять и на­зы­вать, ко­гда до­ста­точ­но про­сто ска­зать, что Бог нас лю­бит, что Он преж­де воз­лю­бил нас? Соше­ствие Сына Божия к лю­дям, Его слу­же­ние и Его стра­да­ния за род че­ло­ве­че­ский пре­взо­шли сво­им ве­ли­чи­ем и си­я­ни­ем все про­чие до­ка­за­тель­ства люб­ви Божи­ей. Его уста из­рек­ли нам, что Бог воз­лю­бил нас, как воз­лю­бил Его: Его уче­ние яви­ло сие, Его дела за­сви­де­тель­ство­ва­ли сие, Его стра­да­ния под­твер­ди­ли сие. Пото­му и Его за­по­ведь о люб­ви долж­на как мож­но ско­рее стать в на­ших серд­цах не­одо­ли­мым есте­ствен­ным чув­ством, по­хо­жим на чув­ство люб­ви ре­бён­ка к ма­те­ри, по­хо­жим, но бо­лее силь­ным.

Поче­му Гос­подь за­по­ве­ду­ет воз­лю­бить Бога всем серд­цем тво­им и всею ду­шею тво­ею и всем ра­зу­ме­ни­ем тво­им? Во-пер­вых, что­бы уси­лить эту за­по­ведь и как мож­но силь­нее за­пе­чат­леть её в па­мя­ти че­ло­ве­че­ской. Во-вто­рых, что­бы по­ка­зать, что лю­бовь к Богу ис­клю­ча­ет вся­кую иную лю­бовь, вся­кое раз­де­ле­ние люб­ви, вся­кое слу­же­ние двум гос­по­дам — Богу и мам­мо­не. Но име­ет­ся и ещё одно та­ин­ствен­ное внут­рен­нее ос­но­ва­ние. Бог есть тро­ич­ность Отца, Сына и Духа Свя­то­го в един­стве. И че­ло­век есть тро­ич­ность серд­ца, души и ума. И Отец лю­бит че­ло­ве­ка, и Сын лю­бит че­ло­ве­ка, и Дух Свя­той лю­бит че­ло­ве­ка. Весь Бог лю­бит че­ло­ве­ка. Отсю­да и про­ис­хо­дит за­по­ведь о том, что весь че­ло­век дол­жен воз­лю­бить все­го Бога. Когда че­ло­век лю­бит всем серд­цем сво­им и всею ду­шею сво­ею и всем ра­зу­ме­ни­ем сво­им, то­гда весь че­ло­век лю­бит. Когда че­ло­век лю­бит Отца и так же лю­бит Сына и так же лю­бит Духа Свя­то­го, то­гда че­ло­век лю­бит все­го Бога. Когда одна часть че­ло­ве­ка лю­бит одну часть Бога, то­гда лю­бовь не яв­ля­ет­ся пол­ной: то­гда эта лю­бовь во­об­ще не лю­бовь, ибо раз­де­лён­ный че­ло­век — не че­ло­век, и раз­де­лён­ный Бог — не Бог. Если кто-ни­будь ска­жет, что лю­бит Отца, но не зна­ет о Сыне и Духе Свя­том, в том нет люб­ви к Богу. И если кто-ни­будь ска­жет, что лю­бит Сына, но не зна­ет об Отце и Духе Свя­том, в том нет люб­ви к Богу. И если кто-ни­будь ска­жет, что лю­бит Духа Свя­то­го, но не зна­ет об Отце и Сыне, в том нет люб­ви к Богу. Ибо он не по­знал Бога в це­ло­сти. Точ­но так же нет люб­ви к Богу в том, кто ска­жет, что лю­бит Бога толь­ко серд­цем, или толь­ко ду­шою, или толь­ко ра­зу­ме­ни­ем. Ибо он не по­знал себя в це­ло­сти и во­об­ще не зна­ет о люб­ви. Любовь, ис­тин­ная лю­бовь — а не то, что мир на­зы­ва­ет лю­бо­вью, — идёт от це­ло­сти к це­ло­сти. («Уни­чтожь в себе вся­кое раз­де­ле­ние; пусть бу­дет весь че­ло­век со­бран во­еди­но и все­це­ло устрем­лён к Богу». Свт. Игна­тий Брян­ча­ни­нов. Соч. Т. IV. Про­по­ведь в 22-e вос­кре­се­нье).