[elf-Losse]

Вот, чем хотел поделиться с вами. Прочитал замечательные стихи в случайно полученном журнале, который распространяется бесплатно. Собственно журнал ничего особенного из себя не представляет, в нем проводится реклама японских лекарств, медицинских товаров и чая, "О*ГЕНКИ" называется. Но в первом же номере есть литературная страничка. А там стихи на японскую тему, написанные замечательным, судя по всему, человеком, переводчиком, поэтом и востоковедом Андреем Головым, к сожалению, ныне покойным. Увы, найти в интернете мне ничего не удалось. Кроме этой страницы www.pereplet.ru/text/golov1.html Надеюсь, это его стихи. По стилю похоже. Но, почему-то тут нет японских, так что я сомневаюсь.

Японский сюжет

Два самурая, отвесив поклон Фудзияме,
Каждый жестом своим исполняют давний обет
И расписывают мечами и тенями
Тесную келью пространства в сто квадратных монет
Площадью и ценой. А их любимые дамы,
Поблескивая заколками на высоких прическах, ждут,
Пока опустеют и вновь наполнятся храмы
И змеистая струйка минут
Из верней чашки в нижнюю переползет четыре
Условленных раза, и тихо взойдет луна,
И старая лютня, забытая где-то в мире,
Окажется снова не нужна,
И музыка звезд заменит ее, как этот
Юноша, обтирающий свою тень о проем окна,
Читая «Манъёсю», заменяет почти до рассвета
Верного друга, которого то ли война,
То ли предсмертное хокку вновь задержали
Ровно на шесть с половиной струек песка…
Но он возвратится, ибо воля вражеской стали
Ничто по сравнению с мудростью старика,
Коим он станет спустя три дюжины весен,
Когда станет сёгуном. Но у любви - своя власть,
И чтобы там ни было, опаздывающий – несносен
И не заслуживает даже права припасть
К подолу кимоно, расшитому желтым шелком
Нарочно по его стихам нить в нить,
А уж о том, чтобы прикоснуться к заколкам,
Целые полчаса и речи не может быть.

и еще

ЧЕТЫРЕ ВОПРОСА О САТОРИ,
заданные учителю Акутагаве разными лицами и в разное время

1. ХИРОДЗУКИ АБЭ, созерцатель:

- Радость – недолгая спутница. Вслед за ней
В рваном халате непременно придет расплата.
Душа моя бродит в мире, словно в саду камней,
И – не находит ни отклика, ни возврата.
Знание риса и рыбы о голоде и тепле
Скучно, но достоверно, как мнение цен о рынке,
И дух, заглянувший в чашку на шатком столе,
Не встретит в ней ничего, кроме сухой чаинки.
Но я-то ведь вижу сквозь ширму предметной лжи,
Что в ней мечется и кипит, словно в кратере,
Пылкая воля Солнца к осмысленью Земли.
Скажи: разве не в этом и заключается сатори?

2. СИНТАРО МАЭГАСИРА, воин:

- Я слышал о сатори, но праздные уста
Обычно ограничивались насмешкой или запретом,
И даже бусидо с гравированного листа,
В сущности, ничего не говорит об этом.
И я на пути к тебе переплыл двенадцать озер
И в шестнадцати реках искупал боевой посох,
И с помощью пагод приручил заостренный взор
Прятаться лучше в них, чем в вопросах,
Ибо страх – хуже смерти, а слишком длинная речь
Мешает раденью мышц и цветению сакуры.
И когда в печень врага я погружаю меч –
Разве это не есть сатори?

3. КАМО-НО ТЁМЭЙ, поэт-монах:

- Долг духа - вписать свою случайную нить
В тьму бытия, подобно зорям или ракетам.
Я согласен: поэту не обязательно быть
Монахом, а монаху – поэтом.
Но истина не вмещается ни в гонге, ни в языке,
А озарение ждет избранного провидца.
И створки высшей яви висят на моей строке,
Как на ременных петлях – и готовятся отвориться.
И чем быстрей моя кисть, тем ярче их скрип,
И цепенящий свет в скважину проникает.
И я погружаюсь в него, как коралловый алый полип –
В море. Скажи: что меня обтекает?

4. АКИНИ И ЯСУМОТО, влюбленные:

- Мы на рассвете побрели за тенью зарниц,
За щебетом иволги и айвовыми лепестками –
И увидели путника, утомленно простертого ниц
Перед резным алтарем, на котором плясало пламя.
И мы его окликнули – но он оказался сном,
И на ладонях ласк, сомкнувшихся туго,
Поднес к глазам нашим выбор: остаться в нём
Или на языке погружений друг в друга
Произнести сладчайшую мантру возврата туда,
Где плоти пристало молитвенное сложенье,
А вечность или твоя двухсотлунная борода
Наверное знают истинный смысл озаренья.

5. АКУТАГАВА-САН, учитель, отвечает с улыбкой,
означающей почти полное отсутствие раздражения:

- Желтый журавль погружает в небо крыло,
Корабль отдает влаге контур ветрил и носа,
И кормчий, погружая в пространство весло,
И не думает задавать вопроса
О сущности сатори. Предавая тело снегам,
А дух – фасолинкам звезд и лунному свету,
Ты погружаешь в явь свое «я», как старинный храм,
Пребывающий одновременно по ту и по эту
Сторону озарения. Поучительный сад камней
Мудр – и бессмыслен, как всякие поученья,
И любовь, если дух раствориться всецело в ней,
Лишь сплетает новые звенья
В цветочной цепочке рабства. Четырехшейный меч
Познал озарение погруженьем в кровавой жиже,
Но ты уже отныне недостоин его извлечь,
Ибо лишь он достиг сатори. Ты же
Был простым комментарием к воли его клинка.
Монах, ты владеешь позой маятника печали,
Но твой колокольчик и молитвенная строка
Истинного озарения даже не осязали,
Ибо ты видишь, как свет льется в дверной проём,
Как падает снег и птицы щебечут в полете,
То есть общаешься с телом путём пребывания в нём –
А достигшие сатори уже свободны от плоти.
И на них можно поджечь сандалии и кимоно,
Но они, догорая, даже не вспомнят о боли,
Ибо уже заглядывают в разверзшееся окно,
Медленно погружаясь в озаренье Надмирной Воли.