Всё, что от Бога, пред­став­ля­ет­ся в мире сем не­мощ­ным, но оно силь­нее звёзд и бур­ных оке­а­нов.

Посмот­ри на эти про­ти­во­по­став­ле­ния, остав­лен­ные нам Богом как урок, и на­учись из них: Мои­сей и фа­ра­он, Давид и Голиаф, Иов и са­та­на, Иеру­са­лим и Вави­лон, три от­ро­ка и царь Наву­хо­до­но­сор, Дани­ил и Дарий, апо­сто­лы и Рим. И если ты ура­зу­ме­ешь на­каз, ко­то­рый Бог оста­вил тебе чрез сии бли­ста­ю­щие по­доб­но солн­цу при­ме­ры, то ра­дост­но вос­клик­нешь с див­ным Дави­дом: Сии на ко­лес­ни­цах, и сии на ко­нех, мы же во имя Гос­по­да Бога на­ше­го при­зо­вем (Пс. 19, 8). И то­гда ты ра­зу­мом див­но осо­зна­ешь и серд­цем усво­ишь сло­ва апо­сто­ла Пав­ла: Бог из­брал не­муд­рое мира, что­бы по­сра­мить муд­рых, и не­мощ­ное мира из­брал Бог, что­бы по­сра­мить силь­ное (1 Кор. 1, 27).

Но ка­ко­ва судь­ба добра в этом мире, ка­ков его путь, его мни­мая сла­бость и не­по­бе­ди­мая сила, ни на од­ном при­ме­ре в ми­ро­вой ис­то­рии нель­зя уви­деть так ясно, как на при­ме­ре Само­го Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста. Извест­ней­ший, Он при­шёл как не­из­вест­ный. Пра­вед­ней­ший, Он был осуж­дён как не­пра­вед­ный. Все­мо­гу­щий, Он дал убить Себя как не­мощ­ный. И что было в кон­це? Побе­да и сла­ва. Его по­бе­да и сла­ва — и по­ра­же­ние и по­зор тех, кто Его не при­нял, не при­знал и за­му­чил. Но ис­тин­ный ко­нец ещё даже и не на­сту­пил, а ко­гда на­сту­пит, то­гда толь­ко от­кро­ет­ся всё ве­ли­чие Его по­бе­ды и всё си­я­ние Его сла­вы; и то­гда толь­ко от­кро­ет­ся весь ужас по­ра­же­ния и по­зо­ра Его го­ни­те­лей и му­чи­те­лей.

Вся­кий раз, ко­гда вра­ги добра, вра­ги Божии рас­став­ля­ли сети Хри­сту, они сами в них по­па­да­ли; вся­кий раз, ко­гда они го­то­ви­лись Его уни­зить, они сами уни­жа­лись, и ко­гда хо­те­ли за­тво­рить Его уста, сами бы­ва­ли вы­нуж­де­ны за­мол­чать. Воис­ти­ну, всё, что они пред­при­ни­ма­ли для Его по­зо­ра, обер­ну­лось Его сла­вой и их соб­ствен­ным по­зо­ром. Так было то­гда, так про­ис­хо­дит и сей­час. Кто и се­го­дня со­про­тив­ля­ет­ся Хри­сту, па­дёт и про­па­дёт, а Хри­сту этим лишь предо­ста­вит воз­мож­ность ярче про­си­ять в Его силе и сла­ве. Так про­ис­хо­дит сей­час, так бу­дет и зав­тра — до скон­ча­ния века. читать дальшеИ се­го­дняш­нее Еван­гель­ское чте­ние див­но по­ка­зы­ва­ет, что бы­ва­ет с людь­ми, ко­то­рые ис­ку­ша­ют Бога, го­то­вя тем себе честь, а Богу бес­че­стье.

И один из них, за­кон­ник, ис­ку­шая Его, спро­сил, го­во­ря: Учи­тель! ка­кая наи­боль­шая за­по­ведь в за­ко­не? (Мф. 22, 35—36) Сие было по­след­нее в ряду ис­ку­ше­ний, с по­мо­щью ко­то­рых иудеи пы­та­лись най­ти хоть ка­кой-то пред­лог, что­бы осу­дить Хри­ста на смерть. Как люди отрав­ле­ны злом! Если Бог ищет хотя бы одно доб­рое дело у ве­ли­чай­ше­го греш­ни­ка, что­бы его спа­сти, люди ищут хотя бы один грех у ве­ли­чай­ше­го Пра­вед­ни­ка, что­бы Его убить!

Сна­ча­ла пер­во­свя­щен­ни­ки и ста­рей­ши­ны на­ро­да ис­ку­ша­ли Хри­ста во­про­сом: ка­кою вла­стью Ты это де­ла­ешь? и кто Тебе дал та­кую власть? (Мф. 21, 23) На что Хри­стос от­ве­тил, спро­сив их са­мих о кре­ще­нии Иоан­на Кре­сти­те­ля: с не­бес ли оно было, или от че­ло­ве­ков? Вопро­сом сим Гос­подь при­вёл в за­ме­ша­тель­ство Сво­их ис­ку­си­те­лей, ко­то­рые рас­суж­да­ли меж­ду со­бою: если ска­жем: с не­бес, то Он ска­жет нам: по­че­му же вы не по­ве­ри­ли ему? а если ска­зать: от че­ло­ве­ков, — бо­им­ся на­ро­да, ибо все по­чи­та­ют Иоан­на за про­ро­ка (Мф. 21, 25—26). Это ис­ку­ше­ние при­нес­ло сла­ву Хри­сту и по­зор ис­ку­шав­шим. Ибо бла­го­да­ря ему от­кры­лась бо­язнь греш­ни­ков ска­зать ис­ти­ну и в то же вре­мя нам дано по­уче­ние: Иоанн яв­ля­ет­ся по­слан­ни­ком Божи­им, чем ещё бо­лее под­твер­жда­ет­ся до­сто­ин­ство Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста как Небес­но­го Вла­ды­ки. При сем ис­ку­ше­нии объ­еди­ни­лись про­тив Хри­ста пер­во­свя­щен­ни­ки и ста­рей­ши­ны, ко­то­рые во­об­ще-то враж­до­ва­ли друг с дру­гом.

Потом фа­ри­сеи с иро­ди­а­на­ми по­до­шли ко Хри­сту, ис­ку­шая Его во­про­сом: поз­во­ли­тель­но ли да­вать по­дать ке­са­рю, или нет? Ска­жи нам: как Тебе ка­жет­ся? поз­во­ли­тель­но ли да­вать по­дать ке­са­рю, или нет? (Мф. 22, 17) Гос­подь по­смот­рел на мо­не­ту, на ко­то­рой было изоб­ра­же­ние ке­са­ря, и от­ве­тил: от­да­вай­те ке­са­ре­во ке­са­рю, а Божие Богу (Мф. 22, 21). И это ис­ку­ше­ние при­нес­ло сла­ву Хри­сту и по­зор ис­ку­шав­шим. Ибо из­ре­чён­ны­ми сло­ва­ми Гос­подь по­ло­жил ещё один по­треб­ный ка­мень в зда­ние Сво­е­го уче­ния, чрез то пре­по­дав нам не­об­хо­ди­мый и див­ный урок; ис­ку­си­те­лей же по­сра­мил, об­на­ру­жив и раз­ру­шив их ко­вар­ный за­мы­сел. При сем ис­ку­ше­нии объ­еди­ни­лись из­дав­на враж­до­вав­шие меж­ду со­бою фа­ри­сеи и иро­ди­а­не; одни — при­тво­ряв­ши­е­ся пат­ри­о­та­ми и дру­зья­ми на­ро­да, и дру­гие — под­дер­жи­вав­шие рим­лян, вла­сти­те­лей Пале­сти­ны.

Потом ко Хри­сту в оди­ноч­ку при­шли сад­ду­кеи с осо­бым ис­ку­ше­ни­ем. Если семь бра­тьев умрут один за дру­гим, остав­ляя друг дру­гу в на­след­ство, со­глас­но за­ко­ну Мои­се­е­ву, одну и ту же жену, — в вос­кре­се­нии, ко­то­ро­го из семи бу­дет она же­ною? На этот глу­пый во­прос, ка­зав­ший­ся ис­ку­си­те­лям осо­бен­но хит­рою за­пад­ней для Хри­ста, Гос­подь от­ве­тил: в вос­кре­се­нии ни же­нят­ся, ни вы­хо­дят за­муж, но пре­бы­ва­ют, как Анге­лы Божии на не­бе­сах (Мф. 22, 30). И, по­сколь­ку сад­ду­кеи были сек­той лю­дей, от чрез­мер­ной зем­ной учё­но­сти не ве­ро­вав­ших ни Свя­щен­но­му Писа­нию, ни в жизнь по­сле смер­ти, Пре­б­ла­гий Гос­подь ис­поль­зо­вал сию воз­мож­ность, что­бы утвер­дить веру в за­гроб­ную жизнь и вос­кре­се­ние сло­ва­ми: А о вос­кре­се­нии мёрт­вых не чи­та­ли ли вы ре­чен­но­го вам Богом: Я Бог Авра­ама, и Бог Иса­а­ка, и Бог Иако­ва? Бог не есть Бог мёрт­вых, но жи­вых (Мф. 22, 31—32). Таким об­ра­зом, и это ис­ку­ше­ние при­нес­ло поль­зу Хри­сту и вред ис­ку­шав­шим, по­то­му что оно об­на­ру­жи­ло не­зна­ние и глу­пость ис­ку­си­те­лей и по­то­му что Гос­подь, от­ве­чая им, от­ве­тил и всем нам на му­чи­тель­ный во­прос, на ко­то­рый нам ни­кто дру­гой от­ве­тить не мог бы.

Нако­нец, ко­гда по­тер­пе­ли по­ра­же­ние и сад­ду­кеи, счи­тав­шие себя и счи­тав­ши­е­ся сре­ди лю­дей не­обык­но­вен­ны­ми муд­ре­ца­ми, са­мые лю­тые вза­им­ные вра­ги — фа­ри­сеи и сад­ду­кеи — со­бра­лись для сов­мест­но­го на­па­де­ния, и один из них, от име­ни всех, спро­сил Хри­ста: ка­кая наи­боль­шая за­по­ведь в за­ко­не? (Мф. 22, 36) С по­мо­щью сего во­про­са эти слу­ги тьмы на­де­я­лись на­вер­ня­ка уло­вить Хри­ста в сло­вах, что­бы по­лу­чить воз­мож­ность при­влечь Его к суду. Они на­ру­ши­ли все глав­ные за­по­ве­ди за­ко­на Божия, дан­но­го им чрез Мои­сея, и оста­лись лишь с дву­мя за­по­ве­дя­ми: об­ре­за­ни­ем и хра­не­ни­ем суб­бо­ты, — слов­но с дву­мя пу­сты­ми внут­ри пло­да­ми ши­пов­ни­ка. Дей­стви­тель­но, и сии были за­по­ве­ди Божии, но не глав­ные, и не та­кие пу­стые и бес­смыс­лен­ные, как они в те дни их по­ни­ма­ли. Они, ко­неч­но, ду­ма­ли, что Хри­стос на­зо­вёт одно из трёх: или об­ре­за­ние, или суб­бо­ту, или же ка­кую-ни­будь Свою но­вую за­по­ведь. И они рас­счи­ты­ва­ли, если Он ска­жет, что глав­ная Божия за­по­ведь есть об­ре­за­ние, об­ви­нить Его в пре­не­бре­же­нии суб­бо­той; если Он вы­де­лит хра­не­ние суб­бо­ты, об­ви­нить его в пре­не­бре­же­нии об­ре­за­ни­ем; а если же ка­кую-ни­будь но­вую за­по­ведь со Сво­ей сто­ро­ны — то­гда, тем бо­лее, об­ви­нить его в пре­не­бре­же­нии вет­хо­за­вет­ным за­ко­ном Божи­им. Они, ску­до­ум­ные, и за­по­до­зрить не мог­ли, что Хри­стос на­зо­вёт то, чем они бед­нее все­го, и, на­звав ста­рое, всё-таки из­ре­чёт но­вое.

А Иисус ска­зал ему: воз­лю­би Гос­по­да Бога тво­е­го всем серд­цем тво­им и всею ду­шею тво­ею и всем ра­зу­ме­ни­ем тво­им: сия есть пер­вая и наи­боль­шая за­по­ведь; вто­рая же по­доб­ная ей: воз­лю­би ближ­не­го тво­е­го, как са­мо­го себя (Мф. 22, 37—39). Обе сии за­по­ве­ди на­хо­дят­ся в Вет­хом Заве­те, од­на­ко не ря­дом друг с дру­гом, а в двух раз­ных кни­гах Мои­се­е­вых (см.: Втор. 6, 5; Лев. 19, 18). Они не вклю­че­ны в чис­ло де­ся­ти Божи­их за­по­ве­дей, со­став­ля­ю­щих ос­но­ву все­го за­ко­на, дан­но­го чрез Мои­сея, но упо­мя­ну­ты слов­но бы ми­мо­хо­дом, из-за чего мало кто на них и об­ра­щал вни­ма­ние. Зачис­ле­ны они во вто­ро­сте­пен­ные за­по­ве­ди не слу­чай­но, но по осо­бо­му про­мыш­ле­нию Божию, ибо род че­ло­ве­че­ский в то вре­мя ещё не был го­тов эти две за­по­ве­ди при­нять. Преж­де чем по­сту­пить в выс­шую шко­лу, не­об­хо­ди­мо за­кон­чить на­чаль­ную. А де­сять за­по­ве­дей Мои­се­е­вых и пред­став­ля­ет со­бою на­чаль­ную шко­лу упраж­не­ний и под­го­тов­ки к выс­шей шко­ле люб­ви.

читать дальшеВоз­лю­би Гос­по­да Бога тво­е­го. Сия есть пер­вая и наи­боль­шая за­по­ведь. Вто­рая за­ви­сит от неё и про­ис­те­ка­ет из неё. Но раз­ве воз­мож­на лю­бовь по за­по­ве­ди? Нет, не воз­мож­на. Но, к со­жа­ле­нию, за­по­ведь о люб­ви долж­на была по­сле­до­вать, ибо по­мра­чён­ное серд­це че­ло­ве­че­ское за­бы­ло есте­ствен­ную лю­бовь че­ло­ве­ка к Тому, Кто боль­ше все­го его лю­бит. И мать не на­по­ми­на­ет сво­е­му чаду о люб­ви к ней, пока чадо её не за­бу­дет­ся на­столь­ко, что пре­зрит мать и озло­бит­ся на неё, и пой­дёт скольз­ким пу­тём мир­ской люб­ви. Тогда лю­бовь к ма­те­ри ста­но­вит­ся за­по­ве­дью, и не столь­ко ради ма­те­ри, сколь­ко ради чада. Ника­кой за­по­ве­ди о люб­ви не даёт Бог ан­ге­лам, ибо ан­ге­лы не уда­ле­ны от Бога и есте­ствен­ным об­ра­зом лю­бят Его. Стыд­но во­об­ще-то долж­но быть роду че­ло­ве­че­ско­му, что он вы­ну­дил Бога дать эту за­по­ведь о люб­ви. Ибо за­по­ведь о люб­ви к Богу столь­ко же за­по­ведь, сколь­ко и укор че­ло­ве­че­ско­му роду. И вся­кий, кто хоть сколь­ко-ни­будь осо­зна­ёт, что Бог де­ла­ет для него всё и что он всем обя­зан Богу, во­ис­ти­ну не мо­жет не по­чув­ство­вать глу­бо­чай­ше­го сты­да за то, что за­ра­жён­ный гре­хом че­ло­век дал по­вод к та­кой за­по­ве­ди. Любовь че­ло­ве­ка к Богу бо­лее есте­ствен­на, чем лю­бовь ре­бён­ка к ма­те­ри. Пото­му лю­бовь че­ло­ве­ка к Богу долж­на быть и без вся­кой за­по­ве­ди бо­лее оче­вид­на, чем лю­бовь к ма­те­ри («Бог есть ве­ли­чай­шее доб­ро, от Кото­ро­го вся­кое доб­ро и бла­жен­ство. С Богом жить и в не­сча­стии сча­стье, и в бед­но­сти бо­гат­ство, и в пе­ча­ли уте­ха. Пото­му люби Его как ве­ли­чай­шее доб­ро и бла­жен­ство твоё, люби Его боль­ше вся­ко­го тво­ре­ния, боль­ше отца и ма­те­ри, боль­ше жены и де­тей, и боль­ше себя са­мо­го». Свт. Тихон Задон­ский. Соч. Т. 1). Поче­му дитя лю­бит свою мать? Пото­му что чув­ству­ет, что мать лю­бит его. А по­че­му че­ло­век не чув­ству­ет, что Бог его лю­бит? Пото­му что серд­це его ока­ме­не­ло и очи ду­хов­ные по­мра­че­ны гре­хом. Хри­стос и при­шёл в мир для того, что­бы серд­це че­ло­ве­че­ское ис­тон­чи­лось для тон­ко­го чув­ство­ва­ния люб­ви к Богу и ду­хов­ные очи по­мра­чён­но­го че­ло­ве­че­ства от­верз­лись.

При­шёл Гос­подь наш Иисус Хри­стос как са­мое силь­ное вы­ра­же­ние не­пре­лож­ной люб­ви Божи­ей к че­ло­ве­ку, что­бы вновь раз­жечь угас­ший огонь люб­ви в серд­цах чад Божи­их и что­бы то, что ко­гда-то было для лю­дей со­вер­шен­но так же есте­ствен­но, как и для ан­ге­лов, но со вре­ме­нем ста­ло не­есте­ствен­ным, вновь сде­лать есте­ствен­ным. Если бы мать не лю­би­ла ре­бён­ка, раз­ве ре­бё­нок мог бы лю­бить мать? Если бы Бог не лю­бил че­ло­ве­ка, раз­ве че­ло­век мог бы лю­бить Бога? Но Бог с са­мо­го на­ча­ла — и преж­де на­ча­ла — лю­бит че­ло­ве­ка, от­сю­да и сле­ду­ет есте­ствен­ность люб­ви че­ло­ве­ка к Богу. В Сво­ём Боже­ствен­ном мо­ле­нии пе­ред стра­да­ни­я­ми Гос­подь наш Иисус Хри­стос го­во­рит Отцу Небес­но­му: и да по­зна­ет мир, что Ты по­слал Меня и воз­лю­бил их, как воз­лю­бил Меня (Ин. 17, 23). Сколь воз­вы­шен­ные и уте­ши­тель­ные сло­ва! Бог оте­че­ски лю­бит нас, греш­ных и не­чи­стых, так же, как Сво­е­го Еди­но­род­но­го Сына! Тем, кто мо­жет по­знать и ощу­тить глу­би­ну и не­уга­си­мый пла­мень сей Боже­ствен­ной люб­ви, не тре­бу­ет­ся ни­ка­кая за­по­ведь о люб­ви. Напро­тив, они бы сты­ди­лись, если бы им за­по­ве­да­ли лю­бить Бога, то есть от­ве­чать лю­бо­вью на лю­бовь. Апо­стол Иоанн, при­па­дав­ший к гру­ди Гос­по­да и Бога сво­е­го и луч­ше все­го ощу­тив­ший глу­би­ну и сла­дость Боже­ствен­ной люб­ви у са­мо­го её не­ис­ся­ка­е­мо­го ис­точ­ни­ка, пи­шет: дети, бу­дем лю­бить Его, по­то­му что Он преж­де воз­лю­бил нас (1 Ин. 4, 19; 4, 10). Види­те, как он пи­шет! Это не ис­кус­но ото­бран­ные и со­еди­нён­ные сло­ва свет­ских муд­ре­цов, но тре­пет­ное вор­ко­ва­ние серд­ца, пив­ше­го пол­ною ме­рой лю­бовь из са­мо­го её ис­точ­ни­ка; серд­ца че­ло­ве­ка, ко­то­рый в ра­дост­ном вдох­но­ве­нии поль­зу­ет­ся са­мы­ми про­сты­ми сло­ва­ми, что­бы вы­ра­зить не­вы­ра­зи­мую лю­бовь Божию.

Послу­шай­те те­перь, как дру­гой апо­стол, спер­ва не­на­ви­дев­ший и гнав­ший Хри­ста, пи­шет о люб­ви: Кто от­лу­чит нас от люб­ви Божи­ей: скорбь, или тес­но­та, или го­не­ние, или го­лод, или на­го­та, или опас­ность, или меч? И до­бав­ля­ет: Ибо я уве­рен, что ни смерть, ни жизнь, ни Анге­лы, ни Нача­ла, ни Силы, ни на­сто­я­щее, ни бу­ду­щее, ни вы­со­та, ни глу­би­на, ни дру­гая ка­кая тварь не мо­жет от­лу­чить нас от люб­ви Божи­ей во Хри­сте Иису­се, Гос­по­де на­шем (Рим. 8, 35, 38—39). Я ду­маю, что с тех пор, как су­ще­ству­ют мир и вре­мя, ни один че­ло­век не вы­ра­зил сво­ей люб­ви бо­лее силь­ны­ми сло­ва­ми. И это не лю­бовь по за­по­ве­ди и из-за за­по­ве­ди, но лю­бовь, ко­то­рая есте­ствен­но вы­зва­на лю­бо­вью, пла­мя, за­го­рев­ше­е­ся от боль­ше­го пла­ме­ни. Запо­ведь дана тем, кто дав­ным-дав­но за­слу­жил на­ка­за­ния за ока­ме­не­ние по от­но­ше­нию к люб­ви, за на­ру­ше­ние люб­ви и во­пи­ю­щую не­бла­го­дар­ность Богу. Ни Хри­стос, ни апо­сто­лы, ни всё во­ин­ство лю­бя­щих Бога на не­бе­сах и на зем­ле не мог­ли луч­ше обос­но­вать за­по­ведь о люб­ви к Богу и силь­нее по­бу­дить к ис­пол­не­нию сей за­по­ве­ди, чем про­сто на­пом­нив: Он преж­де воз­лю­бил нас и преж­де явил нам Свою лю­бовь. Мож­но было бы на­пи­сать це­лые кни­ги до­ка­за­тельств Божи­ей люб­ви к нам и ос­но­ва­ний для на­шей люб­ви к Богу — и они уже на­пи­са­ны. Весь со­тво­рён­ный мир, ви­ди­мый и не­ви­ди­мый, яв­ля­ет­ся до­ка­за­тель­ством Божи­ей люб­ви к нам; вся при­ро­да и её устрой­ство, солн­це и звёз­ды, вре­ме­на года, те­че­ние че­ло­ве­че­ской жиз­ни под оком Про­ви­де­ния, дол­го­тер­пе­ние Божие к греш­ни­кам, не­слыш­ная, но мо­гу­ще­ствен­ная под­держ­ка пра­вед­ни­ков и всё осталь­ное, чему нет ни чис­ла, ни име­ни, до­ка­зы­ва­ют лю­бовь Божию к нам. Но к чему всё это пе­ре­чис­лять и на­зы­вать, ко­гда до­ста­точ­но про­сто ска­зать, что Бог нас лю­бит, что Он преж­де воз­лю­бил нас? Соше­ствие Сына Божия к лю­дям, Его слу­же­ние и Его стра­да­ния за род че­ло­ве­че­ский пре­взо­шли сво­им ве­ли­чи­ем и си­я­ни­ем все про­чие до­ка­за­тель­ства люб­ви Божи­ей. Его уста из­рек­ли нам, что Бог воз­лю­бил нас, как воз­лю­бил Его: Его уче­ние яви­ло сие, Его дела за­сви­де­тель­ство­ва­ли сие, Его стра­да­ния под­твер­ди­ли сие. Пото­му и Его за­по­ведь о люб­ви долж­на как мож­но ско­рее стать в на­ших серд­цах не­одо­ли­мым есте­ствен­ным чув­ством, по­хо­жим на чув­ство люб­ви ре­бён­ка к ма­те­ри, по­хо­жим, но бо­лее силь­ным.

Поче­му Гос­подь за­по­ве­ду­ет воз­лю­бить Бога всем серд­цем тво­им и всею ду­шею тво­ею и всем ра­зу­ме­ни­ем тво­им? Во-пер­вых, что­бы уси­лить эту за­по­ведь и как мож­но силь­нее за­пе­чат­леть её в па­мя­ти че­ло­ве­че­ской. Во-вто­рых, что­бы по­ка­зать, что лю­бовь к Богу ис­клю­ча­ет вся­кую иную лю­бовь, вся­кое раз­де­ле­ние люб­ви, вся­кое слу­же­ние двум гос­по­дам — Богу и мам­мо­не. Но име­ет­ся и ещё одно та­ин­ствен­ное внут­рен­нее ос­но­ва­ние. Бог есть тро­ич­ность Отца, Сына и Духа Свя­то­го в един­стве. И че­ло­век есть тро­ич­ность серд­ца, души и ума. И Отец лю­бит че­ло­ве­ка, и Сын лю­бит че­ло­ве­ка, и Дух Свя­той лю­бит че­ло­ве­ка. Весь Бог лю­бит че­ло­ве­ка. Отсю­да и про­ис­хо­дит за­по­ведь о том, что весь че­ло­век дол­жен воз­лю­бить все­го Бога. Когда че­ло­век лю­бит всем серд­цем сво­им и всею ду­шею сво­ею и всем ра­зу­ме­ни­ем сво­им, то­гда весь че­ло­век лю­бит. Когда че­ло­век лю­бит Отца и так же лю­бит Сына и так же лю­бит Духа Свя­то­го, то­гда че­ло­век лю­бит все­го Бога. Когда одна часть че­ло­ве­ка лю­бит одну часть Бога, то­гда лю­бовь не яв­ля­ет­ся пол­ной: то­гда эта лю­бовь во­об­ще не лю­бовь, ибо раз­де­лён­ный че­ло­век — не че­ло­век, и раз­де­лён­ный Бог — не Бог. Если кто-ни­будь ска­жет, что лю­бит Отца, но не зна­ет о Сыне и Духе Свя­том, в том нет люб­ви к Богу. И если кто-ни­будь ска­жет, что лю­бит Сына, но не зна­ет об Отце и Духе Свя­том, в том нет люб­ви к Богу. И если кто-ни­будь ска­жет, что лю­бит Духа Свя­то­го, но не зна­ет об Отце и Сыне, в том нет люб­ви к Богу. Ибо он не по­знал Бога в це­ло­сти. Точ­но так же нет люб­ви к Богу в том, кто ска­жет, что лю­бит Бога толь­ко серд­цем, или толь­ко ду­шою, или толь­ко ра­зу­ме­ни­ем. Ибо он не по­знал себя в це­ло­сти и во­об­ще не зна­ет о люб­ви. Любовь, ис­тин­ная лю­бовь — а не то, что мир на­зы­ва­ет лю­бо­вью, — идёт от це­ло­сти к це­ло­сти. («Уни­чтожь в себе вся­кое раз­де­ле­ние; пусть бу­дет весь че­ло­век со­бран во­еди­но и все­це­ло устрем­лён к Богу». Свт. Игна­тий Брян­ча­ни­нов. Соч. Т. IV. Про­по­ведь в 22-e вос­кре­се­нье).